Люб уже испытывал нешуточную необходимость уронить Риндира и повалять как следует, когда нёйд возвратилась. Вышла к элвилин в человеческом облике, поставила перед ними пиво в кувшине и хлеб на деревянном блюде. Села на пятки, жестом предложив гостям устраиваться так же. Отломила от лепешки краешек и стала вдумчиво жевать, кивнув, чтобы угощались.
Риндир положил кусок лепешки в рот. И тут же мысленно возопил:
— Гадость! Горькая, плесенью отдает, зерна непротертые внутри.
— Ешь! — рявкнул на него Люб. — Не вздумай выплевывать! Это эксперимент. То есть, ритуал.
И сам надул щеки и стиснул рот, чтобы не подавиться и не начать плеваться.
— Вообще я больше люблю мясо…
— Жесткую оленину с жилами? Ешь и молчи.
Мужчины сосредоточенно перемололи травяной хлеб и запили пивом. То оказалось приятнее, чем они опасались.
— Надо своим угостить. Нейтральным чем-нибудь.
— Минералкой без газа, — распорядился врач.
Риндир показал нёйд, как отвинчивать бутылочку со смешным лисенком на боку, отпил напоказ — не отравлено. Ведьма глотнула и выплюнула — вода показалась ей слишком соленой. Виновато сморгнула. Из-под ресниц взглянула искоса, не обиделись ли пришельцы. Люб широко улыбнулся, стараясь особо не демонстрировать зубы. Указал на себя, отчетливо выговорил:
— Люб.
Показал на штурмана:
— Риндир.
Тот, смеясь, подхватил игру. Постучал себя в грудь кулаком, гордо вытянул шею:
— Робинзон!
Пальцем ткнул в живот Люба:
— Пятница. Я — Робинзон, ты — Пятница.
— Можешь ты две минуты без шуточек своих обойтись?! — прошипел друг. — Я представиться пытаюсь, а ты ее путаешь.
Нёйд поводила глазами, лукаво улыбнулась и тоже ткнула Люба пальцем:
— Ты Пятниса.
Проследила за реакцией. Риндир откровенно хохотал, хватаясь за бока. Люб пыхтел:
— Научил на свою голову!
И стал втолковывать:
— Не Пятница. Люб!
Поднял из наладонника экран, быстро пролистал изображения, и над предплечьем сформировалась и стала медленно вращаться голограмма сидящего на хвосте рыжего мейкуна со стрелолистом, торчащим изо рта.
— Люб! Охранитель брачного ложа как семейной святыни, — зыркнул он на Риндира.
— Да знаю я, — пожал плечами тот. Нёйд же осторожно потянулась к коту рукой и с удивлением глянула на пальцы, прошедшие сквозь изображение. Люб поспешно свернул экран.
— Прости, неловко получилось. Я — Люб, — указал он на себя снова. — Этот ехидина — Риндир. Мы — оттуда, — он указал на небо.
— Я знаю, — отозвался переводчик внезапно, синхронизируясь с высоким голосом нёйд. — Я видела, как упала звезда.
Если бы мужчины не сидели, они упали бы непременно. А так — обошлось.