— Не выдумывай.
— Может быть, — Люб глубоко вздохнул. — Я сказал Альву, чтобы второй флаер рядом с болотом не садился, лучше пешком дойду. Для биолога здесь, конечно, рай. Но людей нет. Совсем.
— И тайная обитель не всплывала?
— Нет. Ночь полнолунная, без ветра, явно не подходила для утопленников, — на полном серьезе сообщил ему Люб.
— Ну ладно. Держись там, — отозвался Риндир. — Я на связи.
Поймал себя на подленькой мыслишке, что после утопленного флаера его нападение на епископа в глазах Ауроры не будет считаться таким уж большим прегрешением. И в сердцах, досадуя на себя, чакнул клювом, разбудив юную королеву. Наскоро сообщил Ауроре, что у него все в порядке, надеясь, что это сойдет за утренний отчет, пока Бранни моргала из-за края одеяла, и полностью сосредоточился на ней. Жалея, что между ними нет мысленной связи и внушить девушке чувство безопасности он не может. Но тут она сбросила одеяло, и Риндир увидел такую широкую улыбку, что она озарила все углы низкой сумрачной спальни. Светлая рука с обкусанными ногтями потянулась к соколиному крылу:
— Рыжий… Как он обещал. Значит, правда! Все правда…
Смеясь и плача, Бранвен запустила пальцы в соколиные перья, стараясь все же не сжимать слишком сильно. Риндир даже смутился от этой ласки.
— Ты мне не снишься? Не снишься, да?
Бранни полоснула ногтем по предплечью и побледнела, закусывая губу — боясь, что ее вскрик услышат снаружи. Облизала алую полосу. Заморгала.
— Я Бранни. А ты — Рыжий? Как тебя звать? Ой, ты, видимо, голодный…
Поставила две миски на подоконник. В одну налила воду, во второй лежали сухие, сморщенные ягоды. Риндир воду глотнул, а изюм игнорировал.
— Прости, прости, пожалуйста. Я сейчас.
Она влезла в платье и безрукавку, заправила рыжие волосы под чепец — и в спальне сразу стало темнее. Протянула соколу согнутый локоть. Риндир сердито хлопнул крыльями. Снова уселся на спинку кровати, демонстративно запустив в нее когти. Отодвинулся, показывая Бранни глубокие царапины. Соображала королева быстро. Ножом откромсала кусок одеяла, обмотала им предплечье, туго затянув веревками. И опять подставила соколу. Риндир перелетел и устроился на этой импровизированной перчатке.
— А теперь тихо…
Бранни, стараясь не скрипнуть, отодвинула засовы. Плечом надавила на дверь и выглянула в щелку. Риндир острым слухом слышал пыхтение и скрип амуниции — стражники под дверью в опочивальню епископа все так же бдили. Внизу тоже кто-то ходил. В остальном в башне стояла тишина.
И тут Бранни запела. Без слов. Вибрирующий звук напоминал урчание кошки, веером разносясь перед ней, накрывая коридор волной мягкой сонливости. Риндир тоже ощутил ее и едва не сунул голову под крыло. Вовремя удержался, чтобы не сжать посильнее когти, чтобы не упасть во сне. Он вспомнил: Бранвен пела так, когда убаюкивала стражу перед побегом матери. Только сейчас голос стал ниже и сильнее. Так и представлялось, как кони замирают в стойлах, куры в гнездах, а кухарки на кухне роняют на стол скалки и головы. А может, штурман прикорнул-таки на минуточку.