Да, ему было тоскливо оттого, что он расстался с этими ребятами. Нет, не с дядей Жоржем и тётей Эльзой, а со смешным недотёпой Спасакукоцким и такой милой, дразняще-волнующей Эльзой. Особенно грустно было ему вспоминать Илью Сафронова. Тот ведь успел черкнуть ему свой телефонный номер на обрывке с аккордами, и он, Пётр, обещал принести ему послушать свои записи. Знал бы Илья, что они, записи эти, лежат совсем недалеко отсюда, в Царскосельском парке, в общежитии, разместившемся в старой графской фабрике. Только их существование отстоит на двадцать пять лет вперёд. Здесь, в часе езды электричкой, продолжалась их обыденная жизнь. Но Пётр больше никогда не появится в ней. Там, в школе номер семь, у него были Соня, Валерка, другие ребята, но привычная ему компания юных магов так отличалась от этих старшеклассников из семидесятых! Петра не покидало ощущение, будто он расстался с друзьями.
Нет, завтра он их увидит. Тётю Эльзу, вечно ноющую, придирчивую, поражающую подчас своими дурацкими высказываниями. И дядю Жоржа, это посмешище для своих сотрудников, особенно для Руслана Зайченко. При мысли, что не далее как завтра ему снова предстоит встреча с Зайченко, Петра передёрнуло.
И Илью он увидит… На яркой цветной фотографии-постере, которую он вынул из тинейджерского журнала и пришпилил к стенке.
И ещё одна мысль неотступно сверлила сердце Петра. Ситников. Он знал, что Ситникова он уже не увидит никогда. Даже постаревшим. Завтра, наверное, он возьмёт газету недельной давности и в рубрике криминальной хроники прочтёт о том, что на окраине Питера неизвестными был застрелен пожилой странный человек, оказавшийся нигде не работающим изобретателем Ситниковым.
Пётр почувствовал, как запершило в носу. Не видя никакого выхода из ситуации, он отвернулся к стене, отложив Жюль Верна, и молча пролежал так до обеда, слушая, как во дворе возится Ситников, грохоча какими-то железяками и напевая себе под нос.
Весь субботний день Ларин до самого вечера возился в лаборатории, помогая инженеру-химику оборудовать машину времени дополнительным устройством для передачи электроэнергии в двигатель. Когда начало темнеть, он надел спортивный костюм, купленный ему Ситниковым в магазине на станции. На небе не было ни единого облачка, и Пётр засомневался в том, что гроза, обещанная в листовке, повествующей о злоключениях старинной водокачки, каким-то образом всё же соберётся.
Машину времени изобретатель предложил накрыть чехлом и прицепить на буксир к «жигулёнку», который он одолжил на вечер у соседа, пожилого отцовского приятеля. Пора было двигаться в сторону города. Несколько книг Ситников позволил Петру прихватить на память с собой. Петру, увы, нечего было подарить Ситникову. Он едва не расплакался, когда тот взлохматил ему волосы и сказал, что ничего нет в этом страшного — ведь они прощаются только до завтра.