Лорен достала из буфета накрытую салфеткой миску, поставила на стол и торжественно, словно иллюзионист, демонстрирующий фокус, сдернула ткань. Горячее, только что из духовки, печенье пахло точно так, как в старые добрые времена.
— Я как чувствовала, что ты заедешь, — сообщила Лорен, тяжело опустившись на стул. В последние годы она сильно набрала вес. — Знаешь, я ведь немного ведьма.
Мы проболтали не меньше часа. У нас с Лорен всегда получались интересные разговоры. Она была отличным собеседником, остроумным и немного сумасбродным. Правда, в тот день она казалась немного рассеянной и все спрашивала, как я справляюсь с горем. Я заверил, что держусь неплохо и что за мной присматривает Мэгги. В глазах у Лорен заплясали лукавые огоньки.
— Хорошо, что Мэгги вернулась, — заметила она, подвинув ко мне миску с печеньем.
Мы еще немного поговорили, а потом я сказал, что хотел бы увидеться с Харрисоном.
— Ну, думаю, ты не заблудишься, — улыбнулась Лорен.
Стук в саду не затихал.
Тук-тук-тук.
Харрисон расположился на одном из восьми расставленных кругом пней, приспособленных под сиденья. Выйдя в отставку, шериф увлекся деревянной скульптурой. Я наблюдал за ним, тихонько стоя в стороне: Харрисон сидел слегка сгорбившись. В одной руке он сжимал долото, в другой — специальный молоток.
Тук-тук-тук.
С каждым ударом на землю падала стружка.
Я нарочно приблизился так, чтобы старик сразу меня увидел: еще не хватало, чтобы он от неожиданности хватил себя по пальцу.
— Джонни!
Харрисон расплылся в улыбке.
Я сел на один из пеньков. Работа над новой фигуркой только началась; пока она представляла собой нечто неопределенно круглое, размером со школьный глобус. Чаще всего Харрисон делал бюсты разных людей.
— Надеюсь, выйдет посимметричнее, чем в прошлый раз, — проговорил отставной шериф, бросив придирчивый взгляд на заготовку. — Оно ведь как — отсечешь лишнего, и все, уже не поправишь.
Харрисон отложил инструменты. Он никогда не работал во время разговора.
— Пошли в дом, — предложил Харрисон, с хрустом распрямляя колени. — Обрадуем Лорен.
— Мы с ней уже поболтали, — ответил я. — На самом деле я пришел к тебе. Это очень важно.
Харрисон уселся на место. Он сразу понял, что дело серьезное.
— Выкладывай, Джонни.
— Вчера, — начал я, — ко мне приходил агент ФБР. Его зовут Макс Фрост.
Харрисон вздохнул:
— Знаю я этого Фроста. Он зачем-то копается в жизни Марка.
Я нахмурился.
— Не спрашивай, зачем это все федералам, — с горечью произнес Харрисон. — Обычно они сами не приезжают, их вызывают местные власти, но Тимберт божится, что ничего такого не делал. Я не говорю, что для расследования нет причин: продажа «Медитека» и смерть Марка могут быть частями чего-то большего. Какого-нибудь заговора.