Амнезия (Аксат) - страница 43

Я подошел поближе и задрал голову, чтобы получше разглядеть это ожерелье. Но, как это бывает во сне, мир вокруг меня вдруг начал терять форму, скручиваться и растягиваться, словно пластилин, и я проснулся.

16 декабря

Я всегда хорошо рисовал. Мама меня к этому поощряла: записала в художественную школу и не уставала повторять, что гордится моими успехами. После ее смерти я бросил рисовать, но увидел связь между этими событиями только через много лет.

Мне так хотелось запечатлеть удивительную девушку в голубом платье, что я заставил себя вспомнить, как обращаться с карандашом. Набросал ее портрет и отдельно ожерелье. Что-то подсказывало мне, что эта девушка настоящая. Не могло же мое куцее воображение породить такую красоту. Я точно видел ее раньше. Я показывал портрет знакомым в надежде, что кто-нибудь ее узнает. Без толку.

Вчера эта девушка привиделась мне снова. И блокнот опять не понадобился: я запомнил сон в мельчайших деталях.

Я опять оказался в своей комнате в старом доме, во времена, когда мама еще была жива. Теперь на мне была хлопчатая пижама. Я знал, что мама вот-вот позовет, и спустился на первый этаж заранее. В кухне снова была девушка в голубом платье. И я снова застыл на пороге, залюбовавшись; она сияла безупречной красотой кинодивы, красотой, которая почти не встречается в реальной жизни. Глаза ее были прекрасны и полны печали. Я почувствовал, что девушка вот-вот заговорит, и от мысли, что мне предстоит впервые услышать ее голос, я почему-то страшно испугался. Девушка спокойно сказала, что нам пора идти. «Мы должны выйти из дома?» — спросил я. Она кивнула, спрыгнула со стола и взяла меня за руку. Она была намного меня выше.

Мы пошли в гараж; девушка откуда-то знала, куда идти. Помещение, в котором мы оказались, было намного больше нашего старого гаража на две машины. Там стояли игровые автоматы, они звенели и переливались всеми цветами радуги. Девушка прошептала мне на ухо: «Давай его поищем». Я не знал, о ком она говорит, но догадывался. Мы передвигались между рядами механизмов, словно два великана на улицах неонового города. Автоматы завлекали нас мелодичными трелями, но мы не обращали на них внимания.

В конце одной из неоновых улочек я увидел своего отца, который жал на кнопки одной из машин. Девушка в голубом платье мягко потянула меня за руку, приглашая подойти поближе. Отец был одет в джинсы и мятую рубашку; обросший щетиной, изжелта-бледный, с синяками под глазами, он выглядел как человек, который не спал несколько суток подряд. Я тихонько приблизился, но он меня не замечал. Автомат зазвенел, на экране появились картинки: нога, красный «мустанг», какое-то животное. Отец выругался и снова нажал на кнопку. Картинки снова замельтешили перед ним. На этот раз выпали два красных «мустанга» и похожее на крысу животное с оскаленными зубами. На металлический поддон со звоном упали две монеты. Отец кивнул и слабо улыбнулся. Он все-таки увидел меня, но, казалось, не узнавал. «Это счастливая машина. Я давно ее приметил». Я обернулся к девушке и пожал плечами, не зная, что делать дальше. Отец жал на кнопки, словно сам был автоматом.