Но Нюра ловко и грациозно уклонилась, вильнув в сторону.
— Натурщица от бога.
— А что, тут какие-то особые навыки нужны? — удивился Игорь.
— Что вы! Конечно. Вы попробуйте постоять неподвижно хотя бы пятнадцать минут. Смею вас уверить — это не просто. Совсем не просто. Мышцы начнут затекать, зачешется во всех местах, покашлять захочется, повернуться, в носу поковырять… Не приучены люди к неподвижности, мы всегда в движении, даже когда просто сидим, даже когда спим! А эта встанет — как вкопанная и стоит хоть два часа кряду, не шелохнувшись. Как гипсовая. Можете ей любую позу придать, хоть узлом связать. Уникум! За что и ценим. Характер, правда, не сахар. Не рафинад. А вот и она. Вы с ней поаккуратнее, язычок у нее — бритва.
С кухни пришла, плавно ступая, но так, что халат расходился почти до шеи, Нюра. В руках огромных размеров поднос с баранками, пряниками, пирожными, сыром, колбасой и чем-то еще нарезанным, разложенным и развернутым… Прошла, бухнула поднос на стол.
— Ну что, Игорь, закусим чуть-чуть чем бог послал. Нюрка, айда с нами. Только застегнись, бесстыдница, не смущай гостя.
— А пусть он не смущается, — повела Нюра под халатом плечиком. — Что он, монах, баб голых не видал? Или не видали?
Игорь стушевался, закашлялся. Спросил тупо, чтобы хоть что-то спросить:
— Это ваша мастерская?
— Одна из… Вторая за городом. Там я большие формы ваяю, а здесь так, балуюсь малыми формами.
Игорь огляделся.
Вокруг стояли какие-то незаконченные скульптуры, какие-то дамы без весел и античные герои с недолепленными руками. Некоторые были «наколоты» на железные штыри. На мольбертах стояли начатые картины. Повсюду разбросаны кисти, палитры, эскизы. В мастерской царил высокохудожественный беспорядок.
— Ну-с, милости прошу.
Вениамин взял кусок хлеба, положил на него три кружка колбасы и сверху сыр.
— Вы только не стесняйтесь, у нас по-простому. Сейчас перекусим, а потом, попозже, поедим…
Эпизод девятнадцатый. Шесть месяцев и девять дней до происшествия
На столе были разложены бумаги с расчетами и длинными столбиками цифр со множеством нулей до запятой.
На этот раз Сергей Михайлович не был столь оптимистичен. На этот раз он был озабочен.
— Ну что я могу на все это сказать, коллега… — быстро глянул из-под очков на Игоря. — Тебе горькую правду или подсластить чуток?
— Нет, лучше все как есть.
— Тогда слушай и радуйся. Влип ты. И влип серьезно. Как муха в то самое… Всё, что ты мне рассказал, — это классическая схема по освоению и разбазариванию чужих денег. С какими-то, конечно, нюансами и виньетками, что не меняет сути и конечных целей. Но дело не в деньгах, а в персоналиях. Ладно бы это были деньги вкладчиков — тогда полбеды, но это деньги одной весьма уважаемой организации, о которой я умолчу. А их изъятием занимаются очень непростые люди. Чьи имена я тебе тоже называть не стану. Потому как подставлять под них не хочу. Так все нехорошо совпало: с одной стороны Учреждение, которое может строго спросить, с другой — фигуры, которые не захотят на их вопросы отвечать. А между ними ты. Тебя, что называется, посадили на кран, чтобы когда надо откручивать и отвинчивать. Побольше или поменьше. И сливать. И зовется твоя должность…