В коридоре к стене была приколочена вешалка. На кухне стояли холодильник, стол и пара стульев. Под столом в картонных коробках сложены кастрюли, сковородки и посуда. В комнате у стены торчала узкая железная кровать, заправленная полосатым солдатским одеялом, табурет и один, уставленный коробками, стеллаж.
— Ну ты, Михаил, даешь! — удивился Игорь. — Как же ты без мебели?
— Как раньше на службе. В казармах мебели нет, там все функционально — кровать, тумбочка, табурет для формы и вешалки в каптерке. Бойцам обрастать вещами нельзя. Сегодня ты здесь, завтра — приказ, и ты у черта на рогах, на другой стороне «шарика». Не тащить же за собой вагон шмоток. Вот я и привык.
— Хотя бы диван купил.
— Зачем? Кровать — чтобы спать, диван — валяться. Мне некогда валяться — я встал, пробежечку сделал километров на десять, потом в тренажерном зале железо потягал. После этого ложиться уже как-то не тянет. Ночью упал и в минуту вырубился.
— А постирушки? У тебя даже стиральной машины нет!
— Зато руки есть. В походных условиях стиралок не бывает, а выглядеть надо на пять с плюсом, чтобы от командира не огрести. Ночью — марш-бросок в грязи по уши, а утром в строю надо чистеньким быть, как невесте на свадьбе. Причем без всяких ваших «тайтов» и отбеливателей. Так что приходится с помощью рук, хозяйственного мыла и нехороших слов справляться. Да я тебе быстрее любой машинки белье отстираю, точно говорю!
Прошли в комнату, сели. Михаил на кровать, гость на табурет.
Игорь огляделся, поражаясь спартанской, если не сказать бомжовской, обстановке. Хотя нет, не бомжовской, у тех грязь непролазная, а здесь чистота, как в операционной, — ни пылинки, ни соринки. Все вещи на местах, пол отблескивает, и стекла оконные как хрусталь.
— Люблю чистоту. Приучен, — сказал Михаил.
— А это кто? — показал Игорь на большую фотографию улыбчивых бойцов в тельняшках и с автоматами поперек груди, висевшую на стене.
— Лешка и Серый. Сослуживцы.
— А зачем?
— Я им жизнью обязан. И не только я… Вот, везде вожу с собой. Смотрю, вспоминаю. Я — вот он, живой, а их нет.
— Погибли?
— Погибли. Пали смертью храбрых.
— Как?
— Обычно, как на войне погибают. Мы на задании были и на засаду напоролись. По-глупому. Дозор они пропустили, а по основной колонне вдарили с двух сторон из всех стволов. Половину отделения сразу положили, а остальных стали теснить к реке. Мы, конечно, огрызались, как могли, да куда там — на той стороне перевес в живой силе был раз в восемь. Был бы лес вокруг, может быть, и продержались, просочились через их порядки. Только они нас в чистое поле вышибли, где ты как вошь на гребешке.