Выслушав перевод этих слов, врач легиона дернулся как от удара кнутом и, выкрикнув: «Я не римлянин, я грек!», поспешно развернулся и стремительно удалился прочь.
– Ефимий, – хмыкнул старший центурион, – мнит себя великим знатоком цивилизации. А то как же: ведь он культурный грек, а мы грубые завоеватели, растоптавшие его родную Грецию и лишившие ее свободы. И тут появляетесь вы, и ставите его, такого культурного и утонченного, на одну доску с нами, римлянами, недалеко ушедшими от диких варваров… И ведь он ничуть не гнушался служить в нашем легионе врачом и принимать полновесные сестерции в качестве жалованья от нашего Сената. В придачу ко всему вы ставите над всеми нами, а значит, и над ним, тоже дикую аквитанскую штучку, жену мелкого племенного вождя, которая, правда, неплохо говорит на латыни, но ни бельмеса не разумеет на любезном для него койне. И еще она ни в грош не ставит образованность Ефимия, без всякой пощады шпыняя этого господина за малейшую грязь или беспорядок в его хозяйстве.
– Княгиня Сагари, – сказал Сергей Петрович, – не просто жена и дочь аквитанских племенных вождей, но и хорошо образованная, волевая и целеустремленная особа. Насколько я помню, ее отец, прежде чем принять власть над своим племенем, служил у вас в ауксилариях, и именно он обучил дочь той добротной латыни, которую вы так хвалили. С волками жить, дорогой Гай Юний, по-волчьи выть. А сама княгиня Сагари не только не сломалась в клетке вашего эргастула, но и, в отличие от других своих соплеменников, мужественно пережила факт невозможности вернуться на родину, и к тому же, получив это назначение, не стала вымещать на вас вполне законные обиды мелочными придирками.
– Действительно, – согласился Гай Юний, – если не в центурионы, то в жены я бы эту особу непременно взял. Хозяйство у нее всегда было бы образцовом порядке, так что гвоздика не потеряется. С тех пор как госпожа Сагари стала нашим куратором, я могу не думать о том, вовремя ли накормлены наши парни, во что они одеты и нет ли в хозяйстве еще каких проблем. К тому же Ефимий, как оказалось, не такой уж и хороший врач. Из тех раненых, которых госпожа Марина приказала ему лечить, тридцать два человека все равно умерли, хотя остальные, ничего не могу сказать, быстро идут на поправку.
– По мне, – сказал Сергей Петрович, – чем меньше утончен тот или иной народ, тем приятнее иметь с ним дело. Яд обычно прячут именно в сладком вине. Что касается лечения раненых, то тут я полагаюсь на нашего специалиста. Если она сочтет, что у этого вашего Ефимия недостаточная квалификация или он недобросовестно относится к своим обязанностям, то он в один миг потеряет привилегированное место врача и отправится на лесоповал на общих основаниях…