Именно поэтому Отци провел ту же проповедь мира куда успешней, чем Йайна Гойкоа. Язык несущих смерть громов и молний эти недоумки поняли гораздо лучше, чем слова о мире и любви, и теперь они стали такие мирные, что их и не узнать. После того как половину из них забрала смерть, они не только согласны жить в мире с обитателями селения богов, но и признали над собой их полную власть, и в первую очередь власть бога Отци, обрушившего на них ярость уничтожения. А Отци отдал часть этой власти мне, ибо заниматься некоторыми вещами богу-мужчине просто невместно. И теперь стоит прийти к ним в лагерь (например, проверить чистоту) – дежурные по палаткам встают навытяжку у своих жилищ и буквально едят меня глазами, опасаясь, что я найду у них какой-нибудь беспорядок. А я помню, что эти римляне вытворяли, когда только захватили нас в плен. Меня и моих дочерей, как высокопоставленных заложниц, чаша сия избежала, а вот многие мои спутницы, жены и дочери простых воинов, были изнасилованы с самой скотской жестокостью. А сейчас эти «герои» буквально шелковые. Или это всего лишь привычка к повиновению начальству, в которой они, как и во всем прочем, не знают никакой меры. Например, они до полусмерти излупили палками своего же товарища только за то, что тот просто шлепнул девушку по попе. И мнение девушки при этом совершенно никого не волновало. Они бы вдобавок отрубили этому несчастному голову, но Отци не дал им на то своего разрешения. Жизнь и смерть людей, давших клятву повиновения, это исключительно его прерогатива.
Но вернемся к жрецу, воплощающему в себе само верховное божество, которое тут называют Великим Духом, Творцом всего Сущего. С ним я могла беседовать и на латыни и на языке вибисков, и даже немного на том языке, на котором Эцай направо и налево раздает свои знания. Учит этому языку ламия Лялла, и получается это у нее хорошо. Почти так же хорошо, как соблазнять мужчин, и значительно лучше, чем изображать из себя простую смертную.
– Здравствуй, дочь моя, – сказало мне при встрече воплощение Йайна Гойкоа, – садись вон туда на табурет и давай поговорим.
Нет, это точно он, бог-создатель, какие могут быть сомнения… С виду такой кроткий, а внутри – неугасимый огонь. И смотрит так ласково, как не смотрел на меня даже родной отец. Ведь не зря говорят, что Йайна Гойкоа всех живых существ считает своими детьми. Правда, не очень-то он этих детей воспитывал, устранившись от всяческих дел, но тут, в диком и юном мире, когда люди еще совсем неразумны, все может быть совсем по-иному. И мы, попав сюда, тоже оказались под его опекой: и римляне, и все прочие; а Эцай, Отци, богиня Амалур – это только его помощники, претворяющие в жизнь какой-то великий план.