Парень поставил камеру и со вздохом вытер пот со лба.
— Что за фильм снимают? — поинтересовалась я.
— Хороший фильм, — он погладил корпус камеры, как всадник любимого коня. — Называется «Стрела на излете».
— Ка-ак?!
— Ну, это еще рабочее название…
— Приготовиться! — пронесся над улицей гулкий вопль. Парень опять сгреб камеру и побежал вперед. Я — за ним, вниз по улице, где толпились всадники, выравнивая ряды и ожидая сигнала.
— Начали! — взревел голос, и я наконец поняла, откуда он доносится. На крыше дома напротив, за балюстрадой, где цвели в зелени пышные оранжевые ниневии, восседал человек в такой же ярко-оранжевой рубашке. Только эта рубашка да лысина, да еще рука с рупором видны были из-за цветов.
Трубач заиграл, и всадники двинулись вверх торжественным шагом. Из узкой щели между домами выскочила остромордая желто-белая собачонка и побежала рядом с ними, недоуменно потявкивая. Городские собаки давно уже привыкли облаивать машины больше, чем лошадей.
— Уберите собаку! — завопил в рупор человек с крыши. — Уберите собаку, я говорю! Ринкус!
Кудрявый парень оставил кинокамеру и бросился к собачонке. Она, увернулась, проскочила между копытами, не переставая лаять.
— Стойте! — надрывался рупор. — Стойте! Все назад!
Всадники недовольно зашумели. Парень, пробираясь среди них, нес под мышкой собачонку. Собачонка лаяла. Я смотрела на всю эту суматоху и думала с удивлением, что из этой неразберихи, как ни странно, получаются хорошие фильмы. И жаль, что зрители не увидят потом ни помрежа на крыше, ни кудрявого оператора, ни переполоха из-за собачонки…
Всадники двинулись в третий раз. Когда они доехали до меня, из-под арки соседнего дома выскочила девушка в синей юбке, с бархатным корсажем и с красиво распущенными волосами. Я ожидала гневного вопля с небес, но его не было, стало быть, это явление соответствовало сценарию. Девушка подбежала к крайнему всаднику во втором ряду и с умоляющим видом вцепилась в стремя.
— Проси его, проси! — загромыхало с крыши. — Не так просишь!
— Не возьмет, — с тоской пробормотал кудрявый Ринкус. — Я бы тоже не взял.
— Еще раз! — рявкнул рупор.
Девушка с явным облегчением отскочила от коня и вдруг споткнулась, наклонившись, стащила с ноги туфлю и, зажав ее в кулаке, на одной ноге запрыгала к нам.
— Каблук сломался! — радостно крикнула она. Тотчас же к ней неведомо откуда сбежалось с полдесятка человек. Пока кто-то приколачивал каблук, девушка стояла с надменным видом, опираясь на услужливо подставленное плечо. Я услышала ее снисходительный голос:
— Надоело… Меня звали в Кариан на съемки «Шарделя». Там хоть море…