Супружеская пара, еще раньше замеченная мной, критически разглядывала манекен в уныло обвисшем платье — «Одежда знатной женщины, 1-ая половина XI века». Платье было неуклюжее и истертое.
— Ужас! — сказала супруга, подталкивая локтем мужа. — Как они такие тряпки носили, а еще «знатные женщины»!
— Угу, — флегматично отозвался муж.
«Какие глупости, — подумала я, — ведь это платье просто выцвело и постарело… Я помню его ярким и праздничным». Я хотела сказать это, но Ивар Кундри вдруг опередил меня:
— А как бы выглядели вы, пролежав в этом замке пятьсот лет?
Женщина раскрыла рот, потом закрыла, одарила Кундри уничтожающим взглядом и быстро зашагала вперед, волоча за собой мужа.
— Зря вы так, — не удержалась я. Ивар Кундри взглянул на меня с непонятной мрачностью:
— А зачем она приехала сюда? Оценивать старинные наряды?
— А зачем приехали вы?
— Трудный вопрос, — пожал он плечами. — И, пожалуй, слишком долго на него пришлось бы отвечать… Видите вы вот эти сапоги?
За стеклом были выставлены болотные сапоги ужасающих размеров.
— Ну и что?
— Они принадлежали одному барону, большому любителю поохотиться. Он даже помер от разрыва сердца, промахнувшись по рыку. Сапоги, как видите, остались. И вот с тех пор каждую ночь они исчезают куда-то. А наутро, — он таинственно понизил голос, — появляются снова, все в грязи… Представляете?
Я невольно рассмеялась и тут же изобразила холодное возмущение. И ощутила досаду — провели, как девчонку… Да ну его к лешему, этого Ивара Кундри! Я же в Эрнаре…
Экскурсовод тащила нас из залы в залу, не позволяя нигде задерживаться. И я разглядывала отгороженные шнуром экспозиции: «Уголок старой трапезной», «Кухонная утварь, XII век», «Ткацкая», «Спальня»… — и думала, что, чем отгораживать все это, лучше бы восстановили, как есть. То есть, как было. Чтобы можно было, как в Ильденском доме, ощутить за спиной дыхание предков…
Когда мы уже спускались к выходу, я пропустила всех вперед и, отступив в неглубокую нишу, нашарила справа выпуклый трехгранный камень. Нажала на него с силой раз и другой, ладонь соскользнула, заныла содранная кожа… Я похолодела — неужели не выйдет? Шаги нашей группы затихли. В отчаянии я нажала еще раз и услышала резкий тягучий скрип. Часть стены медленно отползала, оставляя черную щель. Потом застыла, я протиснулась и налегла на массивную железную дверь, снаружи искусно замаскированную под камень. Дверь подалась неожиданно легко, с тихим щелчком вошла в пазы, и я отказалась в темноте.
Я нашарила в кармане спички. Дрожащее зеленое пламя осветило стену, края пригнанных друг к другу камней, осмоленный факел, торчащий в гнезде у двери. Я дотронулась до него, и дерево пылью рассыпалось в пальцах. Зато я увидела поворотный рычаг, и это меня утешило: всегда смогу отсюда выбраться. Я отбросила догоревшую спичку и, преодолев желание зажечь еще одну, не отрываясь от стены хода, пошла вперед.