— Быть может, меня многие знают, но… мало кто меня видел. Вуаль — весьма удобное изобретение, знаете ли. Так что скажете? Примете меня к себе в родственники?
Помолчав, пан Иохан согласился. Сначала он, правда, хотел было отказаться, поскольку мысль об обмане вовсе не радовала, но с каждой секундой обман этот представлялся все более мелким и незначительным, и под конец барон рассудил, что ничего дурного из этого не выйдет. Он даже окажется в выигрыше, поскольку, объявив Улле своей родственницей, он защитит себя и ее от слухов, которые в ином случае распространились бы по Дюрвиште со скоростью степного пожара. Причем, с большой вероятностью, одной только Дюрвиштой дело не ограничится…
— Почему-то мне кажется, — добавила Улле, поблескивая глазами в полумраке салона, — что вы беспокоитесь не столько за мою репутацию, барон, сколько за свою. Ничего страшного, я вас понимаю. Помнится, вы говорили, что у вас есть невеста… Кстати, что она сказала, узнав о вашем желании остаться в столице?
— О моем желании?..
— Вероятно, ничего, — со смешком ответила сама себе посланница. — Ваша невеста производит впечатление очень молчаливой девушки. Ну а ее брат? Неужели тоже ничего не сказал?
— Кое-что сказал…
— Что же именно? Позволено мне будет узнать?
— О, ничего особенного, — очень вежливо заверил пан Иохан.
На самом деле, герцог Иштван говорил долго и прочувствовано, но мало какие его слова барон решился бы повторить при даме. Да и при мужчине тоже. Узнав о распоряжении Его Императорского Величества касательно дальнейшего пребывания пана Иохана в столице, герцог взвился наподобие сыплющей искрами и шипящей карнавальной свечи. Смотреть на него было жутковато, и пану Иохану стоило больших трудов уговорить его успокоиться. Герцог решительно не понимал, почему именно его будущий зять должен стать провожатым драконицы, а пан Иохан не мог ничего объяснить, поскольку и сам не понимал, почему на него пал выбор посланницы Улле. В конце концов, все решило то обстоятельство, что в этом загадочном деле замешаны посланники Великого Дракона. Если бы не это, герцог ни за что не смирился бы с крушением свадебных планов, и лично отправился бы во дворец предъявлять императору претензии. С него сталось бы.
— Ничего особенного, — повторил пан Иохан.
— Он вернулся в Наньен?
— Да, сегодня утром.
— И оставил за вами свою квартиру?
— К чему все эти расспросы, панна Улле?
— Беспокоюсь, не остались ли вы по моей милости без крыши над головой. Только и всего барон, только и всего.
— Не стоит беспокойства. Герцог действительно позволил мне остаться жить в его квартире… но откуда вам это известно?