— Эй ты, чего дуешься?!
Кое-кто из зрителей обернулся к Аррайде. Из тесной, потной толпы бросили «нвах» — вполголоса, но все равно обидное.
Наемница вывернулась из давки, вернулась к недоеденному рагу, к мыслям о Кае, в которые убегала, когда становилось особенно плохо. Хотя сейчас вроде особенно плохо не было?
Коротко взглядывая поверх голов, она видела на столе плясунью, маслянисто взблескивающую под светильниками серой кожей. Наконец та то ли устала, то ли наскучила танцем, скользнула вниз. Барабанчик сменила лютня.
Какое-то время данмерка настраивала ее, на пробу перебирала струны, а потом запела. Голос оказался громким и удивительно чистым.
«За спиною полки, словно два крыла.
Ветер треплет шатры.
Словно бешеный конь,
Закусив удила,
Гонит пепел с Красной горы.
А ведь я бы прошел
И огонь, и лед,
Я бы злые сны одолел.
И разорвал — если б ты помог —
Нас разделивший Предел.
Это была та же песня, что напевал лодочник в священном граде Вивеке. Аррайда узнала ее с первой ноты. Песня прошла по сердцу — морозом по коже, скрипом ножа по стеклу. Должно быть, то же переживали сейчас слушатели, представляя себя Нереваром.
Но места нет
Для святой любви,
Где сходились пламя и сталь.
От удара меча
Пусть утонет в крови
Дружба наша, как встарь.
И как красная пыль
Ни сечет лицо
И как ни ярится мгла —
Палец до крови сжимает кольцо —
Все то же…»
Певица закашлялась, резко оборвав мотив. Ей протянули кружку с мацтом, добродушно похлопали по спине.
А наемница припомнила вдруг ясный, с легкой хрипотцой, тенорок Дивайт Фира: «…кольцо „Луна-и-Звезда“. Точнее, „Единый-народ-под-Луной-и-Звездами“. Все телванни давным давно об этом знают и могут рассказать. Если ты их разговоришь, конечно». И наемнице показалось, что вовсе не случайно подавилась певунья на полуслове.
Посетители таверны загомонили, затопали:
— Звездочка, еще! Спой еще, Пикстар! Эту же!
Аррайда вскинулась, как при звуке боевого рога. Насторожились и «вечные стражи» в зеленых доспехах из самородного стекла, до того бодро поглощавшие жареное мясо в венце из пепельных бататов и зелени и, казалось, не принимавшие во внимание все остальное. Встали и слаженным движением протиснулись к девчонке, но еще прежде наемница жестко ухватила ее за корень косы. Танцовщица попыталась достать пленительницу ногой. Та в ответ пнула ее под зад и заломила руку.
— Отпусти ее, — сказал страж сурово. — Это еретичка, враг Храма, она пойдет с нами, чтобы получить по заслугам. Костер для таких…
Толпа сдержанно загудела, не пытаясь, однако, вмешаться. Слово «Храм» было здесь священным.