– Об этом подумаем позже. – Никки снова взялся за руки с Калишей и Джорджем. – А первым делом зададим им жару. Отплатим за все. Возражения есть?
Возражений не было. Вновь взявшись за руки, одиннадцать зачинщиков мятежа двинулись обратно по коридору в сторону лифтового холла. Обитатели Палаты А побрели за ними, как зомби, привлеченные, возможно, магнетизмом детей, которые по-прежнему могли думать. Гул стал тише, но не исчез.
Авери Диксон попытался дотянуться до Люка, надеясь, что тот далеко-далеко, в таком месте, откуда ничем не может им помочь. Ведь это бы означало, что по крайней мере один из институтских невольников в безопасности. Очень может быть, они, все остальные, погибнут, поскольку работники этого ада постараются не выпустить их любой ценой.
Любой ценой.
27
Тревор Стэкхаус расхаживал взад-вперед по своему кабинету. Он не находил себе места и знал, что не успокоится, пока не позвонит Джулия. Она может сообщить хорошие новости или дурные, но любые новости лучше ожидания.
Зазвонил телефон, однако это был не привычный трезвон стационарного аппарата и не треньканье его боксфона; то были требовательные двойные гудки красного телефона службы безопасности. Последний раз красный аппарат звонил, когда в столовой приключилась хрень с Кроссом и двойняшками Уилкокс. Стэкхаус взял трубку и не успел сказать: «Алло», – как ему в ухо затараторил доктор Хэллас:
– Они вырвались, те, что смотрели кино, и овощи вроде тоже, по меньшей мере три смотрителя пострадали, нет, четыре, Коринна говорит, Джейк Хоуленд мертв, поражение электрото…
– МОЛЧАТЬ! – заорал Стэкхаус в трубку. Потом, убедившись (точнее, надеясь), что доктор Хекл его слушает, сказал: – Приведите свои мысли в порядок и доложите, что произошло.
Хэллас, к которому от неожиданного окрика почти вернулось былое здравомыслие, начал излагать, что видел. Когда он приближался к концу рассказа, по всему зданию завыл сигнал тревоги.
– Господи, Эверетт, это вы включили?
– Нет, нет, не я. Джоанна, наверное. Доктор Джеймс. Она была в крематории. Ходит туда медитировать.
Стэкхаус почти отвлекся на яркий образ, возникший у него в голове: доктор Джекл сидит по-турецки перед дверью печи, возможно, молится о душевном просветлении, – и усилием воли вернул себя к насущной ситуации. Дети из Дальней половины учинили какой-то идиотский бунт. Как такое могло случиться? Ничего похожего прежде не бывало. И почему именно сейчас?
Хекл продолжал говорить, но Стэкхаус уже услышал все, что нужно.
– Вот что, Эверетт. Соберите все оранжевые карты, какие найдете, и сожгите их. Сожгите их, поняли?