– Вы про телепатию? Вряд ли. Она ослабевает и постепенно возвращается к доинститутскому уровню. То же и с телекинезом. – Тим пересказывал Смиту слова детей, хотя сам не слишком в это верил. Одно он знал точно: жуткий гул больше ни разу не звучал. – Как вам удалось замести следы, Смит? Мне любопытно.
– Боюсь, я не вправе удовлетворить вашу любознательность, – улыбнулся блондин. – Шкажу, что нашего внимания потребовал не только объект в штате Мэн. Было двадцать других Институтов в других частях мира, и ни один больше не функционирует. Два – в странах, где детям послушание внушают с колыбели, – продержались месяца полтора, затем в обоих произошли массовые самоубийства.
Слово прозвучало как «шамоубийшства».
Массовые самоубийства или массовые убийства? Тим не хотел спрашивать. Чем быстрее он избавится от этого типа, тем лучше.
– Эллис – с вашей помощью и в значительной части благодаря ей – нас погубил. Мелодраматично, но факт.
– Думаете, мне есть до этого дело? – спросил Тим. – Вы убивали детей. Если существует ад, вы в него попадете.
– А вы, мистер Джемисон, безусловно, полагаете, что попадаете в рай, при условии, что он существует. Кто знает, может, вы и правы. Какой бог отвергнет человека, бросившегося на помощь беззащитным детям? Если мне позволено процитировать Христа на кресте, вас простят, поскольку вы не ведали, что творите. – Он бросил окурок на землю. – Но я вам скажу. Я для этого приехал, с разрешения коллег. Из-за вас и Эллиса мир сейчас на грани самоубийства.
На сей раз слово прозвучало чисто.
Тим молча ждал.
– Первый Институт, хотя он назывался иначе, создали в фашистской Германии.
– Почему меня это не удивляет? – сказал Тим.
– Не спешите осуждать. Фашисты открыли ядерную реакцию раньше Америки. Они создали антибиотики, которыми мы пользуемся и сегодня. Они, можно сказать, изобрели современное ракетостроение. А некоторые немецкие ученые, при горячей поддержке Гитлера, занимались изучением экстрасенсорных способностей. Они почти случайно обнаружили, что группа одаренных детей может сделать так, чтобы некоторые неудобные люди – помехи на пути прогресса – перестали доставлять неудобства. Эти дети закончились к сорок четвертому, поскольку не было надежного метода, научного метода для поисков замены, когда они, выражаясь институтским жаргоном, становились овощами. Самый надежный анализ на скрытые экстрасенсорные способности появился позже. Вы знаете, о чем я говорю?
– НФМ. Нейротрофический фактор мозга. Люк мне говорил, что это маркер.
– Да, он действительно умный мальчик. Очень умный. Все заинтересованные лица теперь жалеют, что не оставили его в покое. У него и НФМ-то был не очень высокий.