Алина медленно кивнула, пытаясь осмыслить сказанное. Где бред сумасшедшего, а где истина? Если предположить, что Герман рассказывает ей правду, то тогда можно объяснить вчерашнюю кровь на нем вместе с непонятной черной субстанцией. Да и оружейный арсенал в тему.
И всё же... Возбужденный мозг Алины отказывался до конца принимать произошедшее с ней.
- А я... Для чего нужна тебе я?
Она не стала рассуждать вслух по поводу услышанного от него рассказа. Ни к чему. Да и не интересно ему будет её мнение. Она для него никто, это понятно. Алина по сему поводу не строила иллюзий и отчетливо понимала, что человек - или кто он там есть на самом деле - вынужденный охранять Пограничье, не будет сюсюкаться с девчонкой, притащенной к нему в дом с единственной целью - ублажать. Она просто плоть. Тело. И с этой мыслью надо свыкнуться. Да, на целых десять дней. Или уже девять?
- Я не знаю, насколько ты просвещена... - начал говорить Герман, потом оборвал себя, поморщившись - Не думаю, что ты вообще об этом когда-либо задумывалась. Ты - молодое поколение, не интересующееся высокими материями. И правильно. Такими, как вы, проще управлять. Я отвлекся. Секс является сильнейшим источником питания, обмена энергии. Про инкубов слышала?
Алина нахмурилась.
- Немного.
- Я - не инкуб. Не демон. Но подпитка сексом Стражам нужна постоянно. Поэтому, девочка...
От его недоговоренности у Алины скрутило желудок, и она вспомнила, как он её вчера разложил на столе. Грубо. Бесцеремонно. Подобного более она не хотела.
Пришлось снова кивнуть, показывая, что она его поняла. Хотя, какое, нафиг, поняла! Вся её сущность противилась происходящему, хотелось вскочить и крикнуть: "Бред!" или "Не верю!". Сдержалась. Облизнула губы. Под столом сжала руки.
- Получается, ты десять дней будешь постоянно иметь меня? - Господи, о чем таком она говорит?
И снова ухмылка, от которой бросило в холодную дрожь.
- Совершенно верно.
Где-то в груди застрял воздух. Сбился в кучку, надавливая на внутренности и причиняя реальную физическую боль. Как не храбрилась Алина, признавать, что ею будут пользоваться, как шлюхой, её разум отказывался. Воспитанная в уважении к отношениям между мужчиной и женщиной, Алина всей сущностью противилась принуждению и грубости. Ей с детства внушали мысль, что всё должно происходить если не по большой и светлой любви, то по симпатии и, однозначно, добровольно. А тут...
И что делать?
- Герман, - негромко начала говорить Алина, отчаянно пытаясь подобрать правильные слова, чтобы выразить свою мысль, донести до него, что она пытается сказать, и не нарваться на злость или, чего хуже, вспышку ярости. - Я... я могу обратиться к тебе с просьбой?