– Ну, Шерон! – зло выдохнул король. – Уж от тебя я подобного не ожидал.
– Между прочим, Шерон не одинока в своих предположениях, – внезапно подал голос Георг, как будто пытаясь оправдать женщину. – Многих заинтересовали причины, по которым вы столь неожиданно приняли Оливию Ройс на работу. Да еще и с таким необычным условием…
Камергер подавился и затих, когда король резко обернулся и вперился уже в него немигающим тяжелым взором.
– Мне очень любопытно, откуда взялись эти «многие»? – с воистину змеиным присвистом спросил он. – О содержании договора знали лишь трое. Я, сама Оливия и ты, мой верный друг, поскольку и составлял этот документ. Я никому ничего не рассказывал.
– Ну, полагаю, Оливия поторопилась разболтать всем и каждому, как ей повезло, – быстро ответил Георг. С сарказмом фыркнул: – Девушки… они такие. Любые новости так и жгут им язык.
– Неправда! – От столь наглого навета я аж подпрыгнула на месте, в последний момент удержав себя от столь понятного желания метнуть в гадкого типа шлемом. – Да как вы смеете?! Я никому и ничего…
Запнулась, вспомнив разговор с матерью. Ох, демоны, а ведь ей-то я выложила все как на духу.
Но, с другой стороны, матушка не вхожа во дворец. Да и просидели мы с ней до самой поздней ночи. При всем своем горячем желании она бы просто не смогла разнести весть о новой работе своей единственной дочери по всему Рочеру. Слишком мало времени прошло.
– После аудиенции со мной Оливия сразу же отправилась домой, – процедил король, не обратив внимания на мою заминку. – И провела там всю ночь. Никаких гостей семейство Ройс не принимало. Никто не входил и не выходил из их дома. Поэтому твое предположение, о мой болтливый друг, крайне маловероятно.
Я быстро-быстро заморгала, силясь осмыслить услышанное.
Откуда король знает все это? Неужели он…
– Вы приказали следить за мной? – приглушенно ахнула я.
Король проигнорировал мой вопрос, продолжая с нехорошим интересом изучать главного камергера, который весь как-то поник и словно стал ниже ростом.
– Ну? – сухо спросил он. – Георг, и как прикажешь это понимать?
Главный камергер медленно, но верно наливался сочной краснотой перезрелого томата. Он что-то упорно разглядывал у себя под ногами, не смея поднять на своего господина глаз. Удивительно. Пожилой степенный мужчина сейчас напоминал нашкодившего малыша, пойманного на месте преступления, но упорно отрицающего свою вину.
Я поморщилась. Неправильно и некрасиво все это. Обзаводиться врагом в лице главного камергера совершенно не хотелось. А он вряд ли простит мне подобное унижение. Ведь как ни крути, но началась вся эта заваруха именно из-за меня.