Юность нового века (Архангельский) - страница 6

места, где тесу и дранки было вдоволь, толком никто не помнил: дому перевалило годов за сто с гаком. Но древние старики судачили, что строил этот дом какой-то на диво грязный барин из Пруссии и что с той самой черепицей и со всяким другим барахлом доставил он из своего отечества хорошую порцию рыжих тараканов — прусаков. Они вольготно разошлись по всем соседним деревням и стали теснить привычных черных тараканов-запечников. А этих медлительных и жирных запечников бабы жалели: думали, с ними живет в избе надежда на счастье. Уходили тараканы, и, по старинному поверью, надо было ждать горя: пожара, недорода или покойника.

Теперь в доме под красной черепицей жил какой-то дальний родич того грязного барина — богатый помещик фон Шлиппе, Леонтий Густавович, отставной мичман, рыжий, сажень в плечах, с большой коричневой родинкой на кончике носа.

Отец часто хаживал на охоту по заливным лугам вдоль Жиздры и по Родинским кустам, которые граничили с землями фон Шлиппе. Он не раз добирался до села Колодези и ночевал в просторной людской у помещика. Он даже слегка подружился с немцем: играл с ним в шахматы, а появлялся третий партнер — садились за карты.

В домашнем обиходе, с глазу на глаз, фон Шлиппе был приятным человеком: хлебосольным и учтивым. А при посторонних, особенно при барчуках немцах, которых было много в большом уезде, начинал чваниться. При каждом удобном случае он назойливо, утомительно перебирал все ветви своей родословной и особенно подчеркивал, что господа Шлиппе потомки каких-то рыцарей, которые не сдались в плен Александру Невскому. Доставал он из перламутровой шкатулки грамоту с большой сургучной печатью. Этой грамотой Екатерина Вторая жаловала его деда всеми мужиками в селе Колодези.

Важный и чопорный, он сразу отдалялся от отца в такие минуты, словно их вдруг разделяла какая-то незримая сословная черта. И выходило так, что только в деревенском скучном одиночестве он готов был выносить общение с бедным рыжеусым семинаристом без роду и без племени.

Однажды отец зашел к фон Шлиппе, когда кутила у него шумная компания окрестных немцев.

Какой-то краснорожий немец решил, что появился еще один друг хозяина, и полез целоваться. Фон Шлиппе остановил его жестом и что-то сказал по-своему: отец уловил лишь два знакомых слова — школа и семинария.

— О, семинария! — брезгливо бросил краснорожий и предложил: — Господа! Налейте этому деревенскому Фребелю стакан водки, и пусть он продекламирует нам из библии. Ну, хотя бы «Песнь песней» царя Соломона. Такой пикантный вещь! — немец заржал и смачно поцеловал кончики сложенных пальцев.