Картинки были очень яркими. Дэмиен осознал, что Никандрос говорит с ним.
— Я знаю, что у тебя были к нему чувства. Если собираешься страдать, делай это быстро. Нам нужно идти. И так уже будут посланы люди, чтобы разыскать нас.
Сквозь пелену тумана Дэмиен услышал голос Йорда:
— Ты оставил его? Ты спас собственную жизнь и оставил его с дядей?
Дэмиен поднял взгляд и увидел, что все вышли из повозок, чтобы посмотреть. Он был окружен небольшой группой лиц. Йорд встал перед ним. Никандрос стоял позади Дэмиена и все еще держал свою руку на его плече, так и не убрав ее после того, как перерезал веревки. Дэмиен увидел Гийона, стоявшего в нескольких шагах, и Луаз. Паскаля.
Йорд сказал:
— Ты трус, ты оставил его на…
Слова резко оборвались, когда Никандрос схватил его и ударил спиной о бок повозки.
— Ты не смеешь так говорить с нашим Королем.
— Оставь его, — слова тяжело сорвались с губ Дэмиена. — Оставь его. Он верен. Ты бы отреагировал так же, если бы Лорен вернулся один.
Дэмиен осознал, что вмешался физически, оттаскивая Никандроса на два шага назад и вставая между ними.
Освобожденный от хватки Никандроса, Йорд переводил дыхание.
— Он бы не вернулся один. Если ты так думаешь, то ты его не знаешь.
Дэмиен почувствовал поддерживающую руку Никандроса на своем плече, хотя Никандрос обращался к Йорду:
— Перестань, разве ты не видишь, что он…
— Что с ним будет? — требовательно спросил Йорд.
— Его убьют, — ответил Дэмиен. — Будет суд. Его объявят предателем. Его имя смешают с грязью. Когда все это закончится, они его убьют.
Это была правда без прикрас. Это произойдет здесь, на публике. В Айосе отрубленные головы выставлялись на деревянных пиках вдоль пути предателя.
Никандрос заговорил:
— Нам нельзя здесь оставаться, Дамианис. Нам нужно…
— Нет, — перебил Дэмиен.
Он прижал ладонь ко лбу. Его мысли беспомощно путались. Он вспомнил, как Лорен однажды сказал: «Я не могу думать.»
Что бы сделал Лорен? Он знал, что бы сделал Лорен. Глупый, безумный Лорен пожертвовал собой. Он использовал последний способ воздействия, которым обладал: свою жизнь. Но для Регента жизнь Дэмиена не представляла никакой ценности.
Он ощутил границы собственной сущности, и это очень быстро переросло в ярость и необходимость — загнанную в тупик обстоятельствами — стать причиной смерти Регента. Все, чего он хотел — это взять свой меч и прорубить себе путь в Айос. Его тело казалось отяжелевшим и неповоротливым, пульсирующим одной единственной мыслью, пытающейся вырваться наружу. Дэмиен зажмурил глаза.
— Он думает, что он один, — сказал Дэмиен.