Он был не один.
Она была обнажена, ее полная грудь свисала вниз, и лоб прижимался к полу у изножья голого матраса. У нее не было дворцовой подготовки, поэтому она не могла скрыть, что нервничала. Ее светлые волосы по северному обычаю были убраны с лица хрупкой заколкой. Ей было около девятнадцати или двадцати, ее тело обучено и готово для него. Она приготовила ванну в простой деревянной бадье, так что, если бы он пожелал, он мог воспользоваться ей; или самой рабыней.
Дэмиен знал, что в армии Никандроса были рабы, следовавшие за повозками и припасами. Он знал, что когда вернется в Акиэлос, там будут рабы.
— Поднимись, — услышал он себя, неловко произнося слово; неверный приказ для раба.
Было время, когда он бы ожидал такого и знал, как себя вести. Он бы оценил очарование ее простых северных умений и взял бы ее, если не сегодня ночью, то точно утром. Никандрос знал его, и рабыня была во вкусе Дэмиена. Она лучшая рабыня Никандроса — это было очевидно; рабыня из личной свиты, возможно, даже любимица, потому что Дэмиен был его гостем и его Королем.
Она поднялась. Дэмиен молчал. Вокруг ее шеи был надет ошейник, а на тонких запястьях — металлические браслеты, похожие на тот, который он…
— Повелитель, — тихо обратилась она. — Что-то не так?
Он странно неровно выдохнул. Дэмиен осознал, что его дыхание было неровным уже некоторые время, что его тело казалось неустойчивым. Что тишина, повисшая между ними, растянулась слишком надолго.
— Не надо рабов, — сказал Дэмиен. — Передай Держателю. Больше никого ко мне не присылать. Во время кампании меня будут одевать только помощники или камердинеры.
— Да, Повелитель, — сказала она, повинуясь и смущаясь, скрывая это или пытаясь скрыть, и направилась к выходу из шатра, пока ее щеки пылали.
— Подожди, — он не мог отправить ее идти по лагерю обнаженной. — Вот, — он отстегнул свою накидку и обернул вокруг ее плеч. Он чувствовал всю неправильность этого, выходящую за рамки протокола. — Стражник сопроводит тебя обратно.
— Да, Повелитель, — сказала она, потому что она не могла сказать ничего больше, и оставила его в благословенном одиночестве.
Первое последствие заключенного союза, обрушившееся на Никандроса — публичное утреннее объявление, сделанное с большим размахом.
Глашатаи скакали галопом туда и обратно между лагерями задолго до рассвета. Подготовка к объявлению развернулась перед лагерем, охваченным суматохой в серых утренних лучах. Организация встреч такого рода могла длиться месяцами; скорость, с которой это происходило теперь, показалась бы головокружительной, если не знать Лорена.