— Чтобы сражаться со своим дядей, не с нами.
— Если кто-то убивает твою семью, ты не успокоишься, пока все они не умрут.
Слова повисли между ними. Он вспомнил глаза Лорена, когда тогда в палатке он добыл себе этот союз.
Никандрос качал головой.
— Или ты действительно думаешь, что он простил тебя за убийство его брата?
— Нет. Он ненавидит меня за это, — он произнес это спокойно, не дрогнув, — но своего дядю он ненавидит больше. Мы нужны ему. И он нужен нам.
— Он нужен тебе настолько, что ты лишишь меня моего дома, потому что он сказал тебе?
— Да, — ответил Дэмиен.
Он наблюдал, как Никандрос борется с этим.
— Я делаю это для Акиэлоса, — сказал Дэмиен.
Никандрос ответил:
— Если ты ошибаешься, то больше не будет Акиэлоса.
* * *
Он переговорил с несколькими солдатами по пути к своему шатру, пара слов там, пара слов здесь, пока проходил по лагерю — привычка, укоренившаяся в нем со времени первого командования в семнадцать лет. Солдаты вставали по стойке смирно, когда он проходил мимо, и отвечали только: «Повелитель», если он говорил. Это не было похоже на посиделки вокруг костра с вяжущим рот вином и обменом непристойными историями и грязными слушками.
Йорд и остальные Виирийцы из Рейвенела были отправлены обратно к Лорену, чтобы присоединиться к его армии в нелепых палатках у Фортейна. Дэмиен не видел, как они уехали.
Ночь была теплой, и не было нужды в кострах, кроме как для приготовления пищи и освещения. Дэмиен знал дорогу, потому что среди строгих рядов палаток Акиэлосского лагеря было легко следовать даже в свете факелов. Натренированные, дисциплинированные отряды сделали работу быстро и эффективно, оружие было начищено и сложено, костры разведены, колышки палаток прочно вбиты в землю.
Его шатер был сделан из чистой белой парусины. Он ничем особо не отличался от остальных, за исключением размера и двух вооруженных стражников при входе. Они вытянулись по стойке смирно, залившись румянцем гордости от своей обязанности; это было заметнее в младшем солдате Палласе, чем в старшем Актисе, но все равно очевидно в обоих. Дэмиен убедился, что коротко засвидетельствовал им свою признательность, как следовало, когда проходил мимо.
Он отодвинул полу шатра и позволил ей закрыться позади себя.
Внутри шатер был аскетично пуст и освещен сальными свечами в подсвечниках. Уединение было похоже на благословение. Ему больше не нужно было держать себя, он мог позволить тяжести скопившегося утомления обрушиться на него в поисках отдыха. Тело тосковало по нему. Дэмиен хотел только снять с себя броню и закрыть глаза. В одиночестве ему не нужно быть Королем. Он замер и похолодел, когда ужасное ощущение пробежало по нему, зыбкость, которая походила на тошноту.