— Это меня радует, — ответил Лорен.
* * *
Дом не должен был ощущаться так, как он ощущался сейчас.
Камердинеры облачили его в традиционное одеяние. Ткань оборачивалась вокруг талии и на плечах — вид официального Акиэлосского наряда, который можно снять, удерживая один конец и разматывая, пока человек крутится. Они принесли сандалии и лавровый венок ему на голову, в тишине совершая ритуальные действия, пока Дэмиен неподвижно стоял перед ними. Камердинерам не подобало говорить с ним или смотреть на его персону.
Повелитель. Он чувствовал их затруднение, их желание стать ниже; такого рода близость к королевской знати дозволялась только крайней покорности рабов.
Он отослал рабов. Он отослал их так же, как отослал их тогда в лагере, и стоял в тишине своей комнаты, ожидая прибытия камердинеров.
Лорен, Дэмиен знал, занимал смежную комнату, отделенную от его собственной единственной стеной. Дэмиен находился в Королевских покоях, которые обустраивал любой лорд, строящий форт, в надежде, что когда-нибудь в них остановится Король. Но даже оптимизм прежнего лорда Марласа не доходил до мысли, что главы двух королевских семей посетят форт одновременно. Для того чтобы сохранить их договоренность о совершенном равенстве, Лорен остановился в покоях Королевы, располагавшихся за стеной.
Вероятно, сейчас Исандр ухаживал за ним, игриво справляясь со шнуровкой. Ему придется развязать шнуровку костюма для верховой езды сзади на шее Лорена, прежде чем распустить ее через петельки. Или Лорен взял Исандра в бани, чтобы он раздел его там. Исандр зальется краской от гордости быть выбранным для такого задания. Прислуживай мне. Руки Дэмиена сжались в кулаки.
Он вернулся к политическим вопросам. Сейчас они с Лореном встретятся с небольшими старшинами северных провинций в зале, где будет вино и празднество, и придут генералы Никандроса, один за другим, чтобы присягнуть и пополнить ряды их армии.
Когда последний лавровый лист был пристроен, последний кусок ткани обернут на нужном месте, Дэмиен направился со своими камердинерами в зал.
Гости лежали на софах среди расставленных невысоких столиков или на низких, обложенных подушками, скамьях. Македон наклонился вперед, выбирая дольку очищенного апельсина. Паллас, красивый офицер-победитель, полулежал в изящной позе, говорившей о его аристократической крови. Стратон поправил свою кожаную тунику и вытянул ноги на софе, положив одну на другую. Все, чей ранг или титул давал право быть здесь, уже собрались, и каждый высокопоставленный северянин пришел присягнуть; зал был забит.