Дэмиен сидел, слишком остро ощущая присутствие Лорена рядом с собой. Он видел весь размах зала со своего места, море склоненных голов. Дэмиен махнул рукой, подавая знак, что зал должен подняться с колен. Он увидел Барея из Мезоса, первого генерала после Македона, мужчину лет сорока с темными волосами и коротко стриженой бородой. Он увидел Аратоса из Харона, который пришел в Марлас с шестью сотнями солдат. Эандрос из Итиса с небольшим отрядом лучников стоял в задней части зала, скрестив руки на груди.
— Генералы Дельфы. Теперь вы видели свидетельства того, что Кастор убил Короля, нашего отца. Вы знаете о его союзе с захватчиком, Регентом Виира. Сейчас отряды Регента находятся в Айосе, готовые захватить Акиэлос. Сегодняшним вечером мы взываем к вашему обету сражаться рядом с нами и рядом с нашим союзником, Лореном из Виира.
Последовала напряженная пауза. Македон и Стратон присягнули ему еще в Рейвенеле, но это было до заключения его союза с Лореном. Этих мужчин просили принять Лорена и Виир, когда еще не успело смениться поколение с той войны.
Барей выступил вперед.
— Я хочу гарантий того, что Виир не оказывает неподобающего влияния на Акиэлос.
Неподобающее влияние.
— Говори яснее.
— Говорят, Принц Виира — ваш любовник.
Тишина. Никто бы не осмелился так разговаривать при дворе отца Дэмиена. Это было свидетельство строптивости этих командиров, их ненависти к Вииру — и к его собственному положению, вновь шаткому. Гнев поднялся в нем.
— Кого мы берем в нашу постель, не ваша забота.
— Если Король берет Виир в свою постель, это наша забота, — ответил Барей.
— Стоит мне рассказать им, что действительно произошло между нами? Они хотят знать, — сказал Лорен.
Он начал расшнуровывать свой манжет, протягивая тесьму через петельки, затем закатал ткань, чтобы открыть изящное запястье — и затем безошибочное золото рабского браслета.
Дэмиен ощутил, как изумленный гул прошелся по залу, ощутил его снедаемую любопытством подоплеку. Слышать, что Принц Виира носит Акиэлосский рабский браслет, отличалось от того, чтобы увидеть это воочию. Это был колоссальный позорный факт, золотой браслет — символ собственности Акиэлосской королевской семьи.
Лорен изящно положил запястье на изогнутый подлокотник софы, и развязанный рукав со свисающей шнуровкой навевал воспоминания об открытом воротнике тонкой рубашки.
— Я прояснил вопрос? — сказал Лорен на Акиэлосском. — Ты спрашиваешь, спал ли я с человеком, который убил моего брата?
Лорен носил рабский браслет с абсолютным равнодушием. Он никому не принадлежал, и аристократическая надменность его позы ясно говорила об этом. Лорен всегда обладал неотъемлемым качеством неприкосновенности. Он развил безукоризненную грациозность, откинувшись на софе, и его точеный профиль и непроницаемые глаза делали его похожим на статую. Идея, что он позволил бы кому-нибудь трахнуть себя, была немыслимой.