— Мне надо было сказать ему, что я не наслаждался этим? — спросил Лорен. — Но я наслаждался. Больше всего мне понравилось в конце, когда ты сломался.
Они остались наедине. Дэмиен мог пересчитать, сколько раз они оставались наедине после заключения союза. Один раз в шатре, когда он узнал, что Лорен жив. Второй раз на поле Марласа ночью. Третий раз внутри замка, с мечами в руках.
Дэмиен спросил:
— Что ты здесь делаешь?
— Пришел позвать тебя, — ответил Лорен. — Никандрос занял слишком много времени.
— Тебе не нужно было приходить сюда. Ты мог отправить посыльного.
В последовавшую паузу взгляд Лорена невольно переместился вбок. Со странным покалыванием, охватившим его кожу, Дэмиен понял, что Лорен смотрит в полированное зеркало за его спиной, в котором отражаются его шрамы. Их глаза снова встретились. Лорена не часто удавалось поймать, но единственный взгляд выдал его. Они оба это знали.
Дэмиен почувствовал нахлынувшую боль от этого.
— Любуешься своей работой?
— Ты должен вернуться на трибуны.
— Я присоединюсь к вам, когда оденусь. Если только ты не хочешь подойти поближе. Ты можешь помочь застегнуть брошь.
— Справляйся сам, — ответил Лорен.
* * *
Дорожка для октона была практически обозначена к тому времени, когда они вернулись, безмолвно усаживаясь рядом друг с другом.
Толпа была настроена крайне кровожадно. Октон разбудил это в них: опасность, угроза увечий. Вторая из двух мишеней была прибита на деревянные подпорки, и слуги подали сигнал, что наиболее опасная часть работы выполнена. В мареве дня предвкушение толпы казалось жужжанием насекомых, суетящихся на юго-западной части поля.
Прибытие вооруженного Македона верхом на лошади с войском позади него вызвало суматоху на трибунах. Никандрос привстал со своего места, трое его стражников положили руки на рукояти мечей.
Македон развернул свою лошадь перед трибунами, чтобы остановиться точно напротив Дэмиена.
Дэмиен сказал:
— Ты пропустил метание копий.
— Деревня была разрушена под моим именем, — сказал Македон. — Я хочу возмездия.
У Македона был голос генерала, который разносился по трибунам, и он использовал его сейчас, чтобы убедиться, что его слышит каждый из собравшихся на игры зрителей.
— У меня есть восемь тысяч солдат, которые будут сражаться с тобой в Картасе. Но мы не будем сражаться под началом труса или неопытного лидера, которому еще предстоит доказать себя на поле.
Македон посмотрел на дорожку для октона, проделанную на поле, и затем посмотрел прямо на Лорена.
— Я присягну, — сказал Македон, — если Принц примет участие.