— Почему нет? — спросил Лорен.
— Потому что, когда Мениад сбежал из Картаса, я подговорила его направиться прямо к Кастору, который убьет его, за то, что тот оставил меня здесь.
Дэмиен почувствовал, как похолодел.
Йокаста продолжала:
— Теперь обойдемся без любезностей. Я обладаю некоторой информацией. Вы предложите мне помилование в обмен на то, что я знаю. Будет проведено несколько переговоров, а затем, когда мы придем к взаимовыгодной сделке, я вернусь к Кастору в Айос. В конце концов, — сказала Йокаста, — именно за этим Дамианис и послал тебя.
Лорен, казалось, изучал ее в ответ. Когда он заговорил, в его речи не было особенной спешки.
— Нет. Он послал меня сказать тебе, что ты не важна. Ты будешь заперта здесь до его коронации в Айосе, а потом будешь казнена за измену. Он больше никогда с тобой не увидится.
Лорен оттолкнулся от стены.
— Но спасибо, — сказал он, — за информацию о Мениаде. Это было полезно.
Он почти дошел до двери, когда она заговорила.
— Ты не спросил меня о моем сыне.
Лорен остановился. Повернулся.
Восседая на софе, она казалась царственной, как королева, высеченная из мрамора, возвышающаяся над комнатой.
— Он пришел рано. Роды длились долго, всю ночь до утра. В конце всего этого — ребенок. Я смотрела ему в глаза, когда до нас дошли вести о солдатах Дэмиена, марширующих к форту. Мне пришлось отослать его, ради безопасности. Ужасная вещь разделять мать и дитя.
— Правда? Это все? — спросил Лорен. — Несколько колкостей и отчаянное воззвание к материнству? Я думал, что ты соперник. Неужели ты действительно думала, что Принц Виира будет тронут судьбой ребенка бастарда?
— Должен быть, — сказала Йокаста. — Он сын короля.
Сын короля.
У Дэмиена закружилась голова, как будто пол начал уходить из-под ног. Она произнесла слова спокойно, как произносила каждое замечание, но только эти слова изменили все. Мысль, что это мог быть… что это был…
Его ребенок.
Все сложилось в единую картину: что ребенок родился так рано; что она ушла так далеко на север, чтобы родить, в месте, где дата рождения ребенка могла быть скрыта; что в Айосе она умело скрывала первые месяцы беременности и от него, и от Кастора.
Все черты Лорена побледнели от шока, и он уставился на Йокасту так, как будто его только что ударили.
Даже рядом с шоком Дэмиена, полнейший ужас Лорена был чрезмерным. Дэмиен не понял его, как не понял и выражения глаз Лорена или Йокасты. Затем Лорен произнес ужасающим голосом:
— Ты отправила сына Дамианиса моему дяде.
Она ответила:
— Видишь? Я соперник. Я не останусь гнить в камере. Ты скажешь Дэмиену, что мы с ним увидимся, как только я потребую, и, я думаю, на этот раз он не станет посылать ко мне своего постельного мальчика.