– Получается, отец предпочел думать, что это я утопила Дэвида, пока мама просто стояла и смотрела? – говорю я, с содроганием вспоминая, с какой злостью он всегда смотрел на меня и на маму.
– Как я уже сказал, – мягко говорит Рэй, – у него были проблемы.
Несколько мгновений мы сидим молча, почти не дыша, пока над нами порхают призраки прошлого.
– Спасибо, Рэй, – говорю я, нарушая тишину. – Спасибо, что были рядом.
– Тебе не за что меня благодарить, – говорит он. – Я хочу одного – чтобы ты была счастлива; чтобы оставила все свои беды позади и начала новую жизнь. Уж больно много горя свалилось на твою семью. Пора положить этому конец, как думаешь?
Я киваю, и мы сидим в тишине целую вечность.
– Мне пора, – наконец говорю я, вставая из-за стола. – Я уезжаю вместе с дочерью и внуком Салли.
– Хорошо, – тепло улыбаясь, говорит он. – Новая жизнь – как раз то, что вам всем нужно. Но сначала я хочу кое-что сказать.
– Ладно, – говорю я, садясь на место.
– То, что случилось тогда на пляже – это худшее, что произошло со мной за всю жизнь. Как я положил твоего брата к себе в лодку и отчаянно пытался его оживить… Мне потом много месяцев снились кошмары. Жуткие кошмары, которые не давали мне покоя.
Его тоже мучили кошмары. Понимаю.
– Но знаешь, что мне помогло? – говорит он, сжимая мою руку. – Знаешь, что придало мне сил жить дальше?
Я мотаю головой.
– Воспоминание о тех нескольких минутах, – говорит он. – Когда сияло солнце и я только-только размотал удочку и услышал смех. Меня успокаивает мысль, что в последние минуты своей жизни Дэвид был счастлив, он резвился на волнах вместе со своей старшей сестрой.
Когда я встаю из-за стола, по щекам у меня текут слезы.
Рэй встает и обнимает меня. Как должен был обнять меня отец много лет назад.
– Они пройдут, – говорит он. – Кошмары. Обещаю.
Оставив Рэя в кафе, я выхожу на улицу. Однако перед тем, как направиться обратно в больницу, я несколько минут стою на берегу и смотрю на море. Вдыхая вечерний воздух и слушая отдаленные крики чаек, я чувствую, как что-то меня покидает. Нечто невесомое, едва уловимое, словно легкое прикосновение перышка к лицу, но, поворачиваясь, я знаю, что это. Это попрощался со мной мой братик, мальчик, которого я пыталась спасти.