Облака накрыли солнце, черная фигура Макса оттаяла, сделавшись привычно серой, грузной, неподвижной. Он замер чугунным властителем, каменным командором, верным рыцарем и надежным стражем. Молча разлил по пластиковым стаканам, тихо произнес:
– Давай за тебя. Все же юбилей, черт возьми.
– За Васю, ему нужнее, – она кивнула, мы беззвучно чокнулись, выпили, Света заковырялась в сумочке, что-то ища. Снова зашептала про себя, немедля отключившись от мира, что-то важное, жизненно необходимое. Макс замолк на полуслове, тишина, установившаяся в кафе, сделалась удивительно прозрачной, замолчало даже радио.
– Шестьдесят пять… шестьдесят пять… да где же это, ведь сама клала перед выходом. Шестьдесят пять, шестьдесят пять, – кажется, она сама не слышала, что говорила все это время. Я вздрогнул, содрогнулся всем телом. Моя рука снова медленно, неверно легла ей на запястье, закрыла тыльную сторону ладони. Макс молчал, глядя куда-то в сторону, словно все происходящее его уже не касалось. Света подняла глаза от сумочки, доставая что-то из нее, что-то очень важное, очень нужное, завернутое в оберточную бумагу. Встретилась со мной глазами, тихо произнесла последний раз «шестьдесят пять» и тут же поняв, что именно сказала, продолжила:
– Это тебе. С юбилеем, – глаза заблестели, когда она подала мне махонькую коробочку. – Поздравляю.
Я с трудом улыбнулся в ответ, принимая, но и не думая открывать, смотрел на нее, словно видел впервые в жизни. Макс по-прежнему молчал, не глядя ни на кого.
– Хорошо, что мы здесь, – снова сказал ненужное, но она поняла, что именно ненужное сказал, и добавила:
– Да хорошо.
– Жаль, без Васи. Ну да он обязательно поправится, – после чего Макс снова замолчал, разглядывая меню над стойкой.
– Спасибо, – прошептал я едва слышно. Она вздохнула, устало, но и одновременно успокоено. Я сжал коробочку, чувствуя, как картон впивается в пальцы. Странное это было ощущение, и болезненное, и приятное.
– Ты открывать ее будешь? – она пыталась улыбнуться, как прежде, минутами ранее, уже не получалось. Точно все вернулось в шестьдесят седьмой. Обратно. Сызнова.
– Не буду. – Она снова вздохнула. Накрыла мою руку своей. Да, сызнова. Макс поднялся, лицо его ничего не выражало.
– Я подожду вас у двери, – медленно проговорил он. Капля крови упала на брюки. Долгожданная сладкая боль.
– Товарищ Тратник? Старший лейтенант особого отдела Мишин, добрый день. Вам звонит Натан Кэхилл из Лондона, из Британского межпланетного общества. Будете разговаривать?
– Да, разумеется, – чуть не спросил, будет ли он записывать. Разумеется, будет, они все разговоры с иностранцами по привычке пишут. Зачем, непонятно. Тем более, Натана. Он и так названивает мне каждую среду, а говорим мы всегда об одном и том же, устои не трогающим.