Куда больший интерес событие должно заинтересовать наше НИИ земной стратосферы, но главный инженер лишь плечами пожал, мол, по возвращении напишите о том, что вам интересно. Технологии старые, мы давно обладаем куда более совершенными. Когда я заикнулся о применении, Старыгин разговаривать не стал – мол, пусть сперва англичане запустят, а там посмотрим, что из всего этого выйдет. Признаться, я рассчитывал на большее внимание. Но его выказывали сотрудники разведки. Не то, чтоб наши не верили в успех команды Кэхилла, но предпочитали выждать. Если честно, я предполагал, что уже само известие о грядущем запуске вызовет шквал эмоций. Но его не последовало.
Хотя нет, не особо и ждал. Начальство столько отказывало мне в инициативах, со счету сбился, неудивительно, что и чужие потуги на той же почве воспринимало с явным скепсисом. Или оглядывалось на осторожную политику партии и правительства: как известно, после подписания всеобъемлющего договора о запрете испытаний ядерного оружия, о нераспространении его технологий и контроля за баллистическими пусками, ЦК решало всякий раз перестраховаться, чем вызывать подозрения у противной стороны – с которой и дружило и против которой держало порох сухим. В любом случае, Старыгин все мои инициативы успешно гасил, еще когда я пришел из института. Объяснений, помимо не произносимых политических, хватало и так – институт занимается своими наработками, нам достаточно стратостатов и лаборатории «Т-4», способной подняться на высоту в тридцать пять километров. А еще не забывайте про разрабатываемую ЦНИИ 30 систему «Спираль» – да, про этот космоплан, стартующий с хребта «сотки», я за последние лет пятнадцать наслышался по уши. Вот только пока внятных результатов не приходило, время шло, а институт фактически перерабатывал одни и те же данные, вяло поджидая завершения затянувшихся испытаний системы. Космонавтика у нас, да и во всем мире, финансировалась по остаточному принципу.
Британия не исключение, удивительно, что Натану удалось дожать свой проект, на который он угробил последние десять лет жизни точно. И все больше именно на пробивание идеи ракетного пуска. Удивительно, что правительство все же пошло БМО на уступки, профинансировав по минимуму затраты на ракету-носитель. Сам спутник Натан собирал на деньги общества, а еще больше – на свои. Как верно, это делали энтузиасты еще с времен Циолковского и до самой Второй мировой.
Видимо, в ней, в войне, была своя препона. Мир насмотрелся на бомбардировки Лондона «Фау-2», на Хиросиму и Нагасаки, на последующие суборбитальные запуски баллистических ракет – слава богу, с болванками на борту – в конце сороковых и начале пятидесятых. Никто не хотел Третьей мировой, вот только в то время стороны понимали выход из него всяк по-своему. Пока не грохнули Трумэна в пятидесятом, а на его место не пробился, проиграв по голосам, но выиграв по выборщикам (вот ведь непонятная у янки система) Генри Уоллес. И пока аппаратные игры уже у нас в ЦК не вывели, после недолгих правлений покойного Жданова и отставленного Маленкова, на место генсека Микояна. Уж кому-кому, а ему, главному договорнику по ленд-лизу, стать зачинателем разрядки сам бог велел. Все договоры, что подписали США, СССР и Британия в то время, именно его инициатив дело. И пусть подозрительность в отношении союзников по войне с той поры продолжала то затухать, то снова разгораться, главное условие выполнялось: страны первого и второго миров жили своей жизнью, стараясь поменьше привлекать внимания к внутренним проблемам и уж тем более осторожно решать внешние. Общей подозрительностью лишенные возможности устроить гонку вооружений, сверхдержавы и их партнеры старались превзойти друг друга иными путями: то бурением сверхглубокой скважины, то строительством ТОКАМАКа, то исследованиями Марианского желоба. Держа в уме, что у каждой стороны на случай чего имеется в запасе по пятьсот боеголовок, размещенных в шахтах, на поездах, тягачах, кораблях, подлодках, самолетах, и других средствах пуска и доставки. Этого запаса хватает за глаза, чтоб сократить население Земли за несколько минут на несколько миллиардов.