С восходом солнца братья поднялись и, перекусив тем, что осталось в их мешках, отправились дальше, на юг, к границе с королевством Гортания.
По их расчётам, они уже прошли половину своего пути. Но чем ближе они подходили к своему конечному пути, тем становилось всё тяжелее. Ведь лошадей у них не было, а пеший ход и невыносимая жара в этих широтах забирала у путников много сил. Хорошо хоть воды было вдоволь, с гор бежало много ручьев и небольших речушек с чистой водой, да и по ночам было прохладно. Но утром из-за гор вновь выходило ярко-красное солнце и обрушивало весь свой гнев на плетущихся братьев.
Ещё через две недели пути горы остались позади, и братья, уже еле-еле переступая ногами, подошли к небольшому городу рядом с границей.
Тибург встретил двух измождённых дорогой путников тепло и дружелюбно. Видно, королевский указ ещё не дошёл до этого приграничного городка, или его жители наплевали на все указы самозванца.
В первой же таверне их накормили хорошей и вкусной едой, и определили в светлую, хотя и небольшую комнату с двумя кроватями.
Поднявшись к себе в комнату, братья, скинув с себя грязную, пропахшую потом, одежду, завалились спать.
Служанка, дождавшись, когда они разденутся, забрала одежду, чтобы постирать и привести её в норму. И уже утром, постучав к ним в дверь, она вновь пришла и принесла уже чистую и заштопанную одежду.
— Вам завтрак подавать сюда или вы спуститесь вниз? — поинтересовалась она.
— Скажи хозяину, — произнёс Освальд, одеваясь, — через десять минут мы спустимся.
Не говоря больше ни слова, только искоса поглядывая на голых мужиков, служанка вышла, прикрыв за собой дверь.
Всматриваясь в сгущающуюся темноту, щуплый старик с лицом, похожим на крысиную мордочку, крутил головой, чтобы найти место, где переждать ночь. Но дольше нескольких метров ничего не было видно. Луна, скрывшаяся за тучами, и вовсе поглотила всё в темноту, ослепив старика. Он, как слепой щенок, тыкался в разные стороны, но то тут, то там на что-нибудь натыкался.
Старик уже десять минут был у стен города Бар, но так никуда и не сдвинулся с места, опасаясь в темноте попасть в яму и переломать себе ноги.
Через городскую стену мне не перебраться, а ворота до утра не откроются, хоть лоб разбей об них. Стражникам строго-настрого было приказано в тёмное время никому ворота не открывать, хоть сам губернатор будет стоять под воротами.
— Сам приказал никого не впускать и не выпускать, — твердили стражники на воротах. — Наше дело маленькое. Нам отдали приказ, мы его и исполняем.
Так что Феофану придётся провести ночь за воротами, и ничего тут не попишешь. Ни золотые монеты, ни мольба о помощи (хоть умирай) не поможет тебе пройти внутрь города. Даже под страхом смерти стражники не откроют ворота и не впустят запоздалого путника. А будешь, буянить и рваться, тарабаня в ворота, могут и пальнуть в дебошира. Так что лучше не пробовать, всё равно ничего не получится, только накличешь на свою голову беду. А пробовать переместиться за стены города с помощью кольца Феофан опасался: ещё не знаешь, где очутишься, да того и гляди, сломаешь себе шею. Вот и топтался старик на одном месте, высматривая, где бы отдохнуть и переждать ночь.