— Страшно мне умирать, Мила, ох как страшно, — тихо сказала баба Зина. — ТАМ с меня за каждый проступок спросят, а их за все эти годы накопилось столько — аж оторопь берет. Когда же я думаю о том, что из-за меня еще и птица страдать будет, совсем худо становится. Пожалей моего Ганса, девочка. Тогда уж мне уходить будет легче.
Вот что тут можно ответить?
— Я его не брошу, — пообещала ей. — Если действительно случится беда, позабочусь о вашем вороне.
— Спасибо, — Семеновна кивнула и протянула мне флакон. — Порошок этот бабушке отдай. Скажи, чтобы на закате им весь дом по периметру посыпала. Средство это сильное, поэтому пусть кидает понемногу — по щепотке на каждые три метра. Поняла?
— Да.
— И еще, Мила. Когда я отходить буду, не вздумай в избу мою приходить. И на похороны не иди. Ты сейчас, как котенок, — ни магичить, ни защищаться толком не умеешь. Мало ли что может случиться? Моя скверна должна уйти в землю вместе со мной.
…Из дома волховской ведьмы я выходила, снова чувствуя некоторое душевное смятение. Господи, когда же кончится этот долгий невероятный день?!
— Я уже хотела идти за тобой, — сказала мне Марина, когда я закрыла за собой калитку. — Что вы так долго делали?
— Ничего, — ответила ей. — Совсем ничего.
* * *
Они приехали рано утром. Постучали в дверь как раз в тот момент, когда соседский петух возвестил Волховское о том, что солнце уже показалось из-за горизонта.
Открывать мы с бабушкой пошли вместе. Она к этому моменту встала и собралась готовить завтрак, а я только-только выбралась из постели.
На самом деле, то, что сон покинул меня вместе с первыми петухами, в очередной раз здорово порадовало. Вчера мы с бабулей снова засиделись допоздна. Сначала до самой темноты посыпали отмостку дома бурой пылью, которую мне вручила Зинаида Семеновна, потом долго пили чай и разговаривали.
— Так значит баба Зина серьезно заболела, и вы с папой ее вылечили?
— Да, — кивнула Лекарцева-старшая.
— И что же это оказался за недуг?
— Рак прямой кишки. У Семеновны с пищеварением всегда были проблемы, поэтому, когда появились симптомы, она на них и внимания-то особого не обратила. А зря. Рак — гадость хитрая, маскируется под другие болезни, а себя раскрывает только тогда, когда без оперативного вмешательства уже не обойтись. Вот Зина его и запустила. Спасибо, Саша увидел, что у нее опухоль растет, до того, как эта дрянь метастазы пустила, — бабуля вздохнула. — Долго мы ее чистили, в три приема.
— Так ты можешь вылечить рак? — восхитилась я.
— Могу, — снова кивнула она. — Если, конечно, он находится не в последней стадии — в этом случае нужно больные ткани здоровыми заменять, а я этого не умею.