- Кэролайн, подожди...
Но она не желала ждать и тянула его в эту прекрасную бархатную бездну, навязывая свой бешеный ритм.
Такер попал в ловушку ее и своих желаний и помчался вместе с ней навстречу наслаждению, за которым, он это знал, нет ни радости, ни покоя.
Потом они долго лежали молча, не размыкая объятий. Кэролайн испытывала какую-то странную раздвоенность. Ее тело ликовало и пело, оно вновь ожило и радовалось жизни. Но почему же она сама чувствует себя при этом такой опустошенной?
Если бы Такер сказал хоть слово! Неужели ему трудно поднять голову, усмехнуться, отпустить одну из своих глупых шуточек, чтобы разрядить ощущение неловкости? Кэролайн слышала, что сердце у него уже бьется спокойно, но он все молчал...
Такер знал, что ей тяжело, но медлил и не освобождал ее, отдаляя тот момент, когда придется взглянуть ей в лицо и спросить себя, что же произошло.
"Это был просто хороший, честный секс, исключающий всякие глубокие чувства, - подумал он с некоторым отвращением. - И нет никакой причины чувствовать себя.., употребленным. А лучше всего было бы обратить все это в шутку".
Такер вдруг вспомнил, что Эдда Лу всякий раз обижалась и была недовольна, когда наступал конец и момент освобождения для него. Может быть, она испытывала нечто похожее? Такер вздохнул и уставился в стену. Нет, Эдде Лу сам он был безразличен. Ей были нужны его деньги, имя, положение в обществе, но не он сам. И секс был для нее только средством всего этого достичь...
Но ведь в его жизни наверняка были какие-то женщины - между первой юношеской обжимкой и этой последней бездушной спортивной гонкой с Кэролайн, - которым он был небезразличен. Женщины, которым хотелось от него большего, чем он мог дать, и которым приходилось мириться с меньшим. И они вот так же лежали в уязвленном молчании после того, как схлынет страсть...
Что и говорить, он получил по заслугам. Впервые в своей жизни он захотел чего-то большего, чем просто секс, и наткнулся на женщину, которая ему в этом отказала.
Ну что ж, у него еще осталась гордость. Как ни горько этим утешаться, это все же лучше, чем ползать на брюхе.
Такер наконец освободил ее от своей тяжести, застегнул джинсы и сел на кушетке.
- Ты меня захватила врасплох, детка, - сказал он, улыбнувшись, но глаза его не улыбались. - Я даже не успел облачиться соответствующим образом.
Кэролайн не сразу поняла, что он говорит о презервативе. А когда поняла, заставила себя беспечно пожать плечами.
- Не волнуйся. - Избегая его взгляда, она поправила рубашку. - Я принимаю таблетки.