Ева не привыкла к такому обращению. Когда ей приходила охота заняться сексом, все происходило быстро и просто. Она довольствовалась удовлетворением естественной потребности. Но сейчас ее швырнули в водоворот неведомых ощущений, покусившись на ее чувства, не обходя вниманием ни одного нервного окончания на изнывающем теле.
Она судорожно пыталась просунуть руку между ним и собой, поймать его, навязать свою игру.
Потом ее охватила паника: он сгреб ее за обе руки и зафиксировал их у нее над головой.
– Не надо!
Рорк чуть не отпустил ее, но глаза Евы были полны не только страха, но и нестерпимого желания.
– Ты не можешь постоянно контролировать ситуацию, Ева.
Его свободная рука скользнула по ее бедру, и она задрожала всем телом. А когда его пальцы оказались на внутренней стороне колена, у нее закатились глаза.
– Не надо. – повторила она, ловя ртом воздух.
– Что ты мне запрещаешь? Находить твои слабые струны и играть на них?
Рорк позволил себе эксперимент: погладив ее в этой чувствительной точке, неторопливо добрался пальцами до огнедышащего жерла, потом вернулся назад. Прерывисто дыша, она попыталась откатиться в сторону.
– Поздновато! – прошептал он. – Хочешь получить свое – терпи ласку. – Он принялся медленно целовать ее шею, а потом его губы опустились ниже и добились того, что ее тело свилось в раскаленную добела, натянутую до звона проволоку. – Для банального удовлетворения желания партнер ни к чему. А сейчас он у тебя есть, и в его намерения входит доставить тебе максимальное удовольствие!
– Я больше не могу. – Ева вытянулась в струну, потом выгнулась, уперевшись в кровать затылком и пятками, но это только усугубило ситуацию: каждый отчаянный рывок дарил новые, безумные ощущения.
– Не упирайся.
Желание овладеть ею сводило Рорка с ума, но он не торопился. Ее отчаянная борьба была для него поощрением и одновременно источником наслаждения.
– Не могу… – снова простонала Ева.
– Расслабься! Я сейчас сниму с тебя напряжение и буду наблюдать, как это происходит.
Он приблизил лицо к ее лицу, а его ладонь очутилась у нее между ног.
– Мерзавец! Я не могу! – выдохнула она.
– Лгунья, – констатировал Рорк и погрузил в нее палец. Его стон смешался с ее стоном: палец оказался в горячих, влажных, но прочных тисках.
Он не отрывал взгляд от ее лица, на котором паника сменилась шоком, а шок – беспомощностью, близкой к обмороку.
Почувствовав, что теряет над собой контроль, Ева попыталась этому воспротивиться, но соблазн был уже неодолим. Ей показалось, что она рухнула с огромной высоты под чей-то вопль, по телу пробежала взрывная волна, раздирающая плоть. Сначала это было невыносимое напряжение, потом – острое, как ожог, наслаждение. Она окончательно потеряла себя, тело превратилось в мягкий воск.