— Господи! воскликнула она, — какъ вы бѣжали, и ноги промокли (она перестала говорить ему „ты“, находя это неприличнымъ), вы вѣрно озябли? Пойдемте въ кабинетъ мама; она дастъ вамъ чаю, — это васъ согрѣетъ.
— Я, право, не знаю, — сказалъ Сережа, смущаясь, какъ пройти по этимъ дорогимъ коврамъ съ моими грязными сапогами; ихъ какъ не отирай, они — мокрехоньки. Вѣдь, я шелъ не къ вамъ, а къ отцу вашему.
— Какъ это любезно, — сказала Соня съ укоризной, мы васъ и такъ видимъ рѣдко; вы насъ совсѣмъ покинули и забыли.
— Ну, ужъ этого никогда быть не можетъ! воскликнулъ горячо Сережа: — но я очень занятъ, очень озабоченъ; кромѣ того, мнѣ надо самому учиться, а вмѣстѣ съ тѣмъ… онъ остановился и прибавилъ: — оставаться дома съ матерью.
Поняла ли она, догадалась ли чутьемъ сердца, или, просто, была совершенно увѣрена въ неизмѣнной привязанности Сережи, но она взглянула на него своими прелестными чистыми глазами, и взоръ ея влилъ миръ и тишину въ измученною душу ея друга.
— Соня, — сказалъ онъ, садясь въ кресло въ кабинетъ ея матери и забывая о мокрыхъ, грязныхъ сапогахъ своихъ и богатомъ коврѣ, — мнѣ все это время было и трудно и тошно. Вы, Соня, мнѣ какъ родная сестра, и душа моя вамъ открыта. Я очень несчастливъ.
— Я это знаю, — сказала она просто.
— И не потому только, что потерялъ брата и отца.
— И это я знаю, — повторила она.
— Мама, убитая горемъ, хотя, видимо, оправляется, но нравъ ея измѣнился; она подозрительна и раздражается отъ пустяковъ; но это еще бы ничего, я могу угодить ей иногда, но она такъ холодна ко всѣмъ и со мною. Кажется, она никого изъ насъ не любитъ. Еще о Вѣрѣ она заботится по поводу ея выѣздовъ въ свѣтъ, а на меня, ахъ, Соня! на меня она и вниманія не обращаетъ. Она не любитъ меня.
— Ну, вотъ ужъ это совсѣмъ вздоръ. И любитъ и цѣнитъ, но не можетъ показывать ласки, потому ей тяжко послѣ того, какъ она потеряла…
— Тѣхъ, кого больше насъ любила, да они и заслуживали ея любви! Ахъ! зачѣмъ не умеръ я вмѣсто Вани, — она была бы счастливѣе.
— Едва ли! Ваня былъ кротокъ, любящъ и слабъ. Ходить и заботиться пришлось бы о немъ, а ты Сережа, ты силенъ, крѣпокъ и не менѣе умѣешь любить. Ты можешь окружить мать попеченіями, вниманіемъ и неустанной заботливостію. Ты ей необходимъ. Божія милость велика. Онъ ей оставилъ того, который ей необходимъ. Не печалься же, а благодари Бога, что тебѣ выпала завидная участь быть опорою и утѣшеніемъ сраженной несчастіями матери.
— Но какое я утѣшеніе? она почти никогда не говоритъ со мною, а заплачетъ и уйдетъ.
— А все-таки знаетъ, что тамъ за дверью у ней сынъ, готовый на все, чтобы успокоить ее.