Анатоль, находившійся въ возбужденномъ состояніи, не зналъ удержа. Онъ влѣзъ въ телѣгу и взялъ вожжи.
— Баринъ, — завопилъ одинъ изъ слугъ, — это телѣга подъ посуду и ковры.
— Молчи! закричалъ Анатоль. — Не твое дѣло.
— Да куда жъ мы все это уложимъ?
— Куда хочешь! Эй, ты! Егорка, садись!
Молодой конюхъ Егоръ прыгнулъ въ телѣгу и сѣлъ на передокъ. Анатолій хлестнулъ лошадь, она взвилась и поскакала по полянѣ по опушкѣ лѣса, и, описавъ кругъ, подъѣхала къ группѣ дѣтей и прислуги, которыя шли по полянѣ къ лѣсу.
— Садитесь! Садитесь! Кто хочетъ, — я лихо прокачу!
— Что вы это, Анатоль Сидоровичъ, съ ума что ли спятили? образуйтесь, въ эту-то темь. Воля ваша, я барышню не пущу, — сказала барская барыня Прасковья Ивановна.
— Садись, Соня! кричалъ Анатоль. — Садитесь, Глаша и Ѳомушка.
Прасковья Ивановна уцѣпилась за платье Сони, что, впрочемъ, было излишне, потому что Соня твердо помнила свое обѣщаніе, данное адмиралу, и не имѣла намѣренія ѣхать съ Анатолемъ.
— Я свою барышню не пущу, — вопила старая Прасковья Ивановна, — если съ ней что случится, баринъ меня поѣдомъ съѣстъ. Не пущу!
— Молчи, старая хрычовка! крикнулъ Анатолій: — не твое дѣло.
— Мнѣ, батюшка, мнѣ Софью Сидоровну довѣрили. Не ея это дѣло въ телѣгахъ скакать, не для того рождены онѣ!
— Въ самомъ дѣлѣ, —воскликнула Глаша со смѣхомъ, — она Ракитина, а вотъ я Боръ-Раменская! и съ этими словами взвилась — и мгновенно сидѣла рядомъ съ Анатоліемъ.
— Барыня! Барьшя! раздались восклицанія горничныхъ, — какъ бы бѣды не нажить!
Анатолій, не говоря ни слова, ударилъ по лошади, но Ваня сзади уцѣпился за задокъ телѣги и на ходу влѣзъ на нее и сѣлъ за Глашей.
— Ты это зачѣмъ? сказала ему Глаша съ пренебреженіемъ.
— А затѣмъ, чтобы ты головы не сломила!
— Какой покровитель.
— Какой ни есть, а все же лучше съ братомъ, чѣмъ ночью одной, не слушаясь приказаній отца и матери.
— Анатоль, онъ мораль мнѣ читаетъ, послушай! сказала Глаша смѣясь.
— И скуку нагоняетъ! подсказалъ Анатолій.
— На меня мудрено нагнать скуку, — возразила Глаша: — я не такова. И скучать не умѣю, и страха не знаю! прибавила она похваляясь.
— Мы съ тобой пара, — сказалъ Анатолій, — никакая скука не побѣдитъ твоей удали и моего лиха. Эй! валяй! Онъ ударилъ лошадь кнутомъ.
— Семь бѣдъ, одинъ отвѣтъ! сказала Глаша. Они ускакали. Сережа посмотрѣлъ вслѣдъ имъ и вдругъ сказалъ: — Скучно тащиться пѣшкомъ. До дому версты три. За нами ѣдетъ телѣга съ коврами. Сядемъ на нее.
— Я не сяду. Я обѣщалась итти пѣшкомъ, — сказала Соня.
— Э! скука какая; я никому не обѣщался, не такъ глупъ. Вѣра, садись! Дуняша, садись рядомъ съ барышней, а ты, Ипполитъ, рядомъ со мною; мы поѣдемъ осторожно, съ нами сестра.