— Я ужъ это слышалъ, — сказалъ Сережа, опять распаляясь. — Старая пѣсня. Всѣ твердятъ на одинъ ладъ.
— Пожалуй, пѣсня старая, — возразилъ Степанъ Михайловичъ, — но и правда стара, и ее всегда приходится повторять на одинъ ладъ. Вотъ ложь бываетъ разная; она и уклончива и разныя надѣваетъ маски. Вотъ и теперь она на себя надѣла маску подъ надписью: позоръ. Ты самъ сказалъ эту несообразность.
— Что до меня, — сказала Соня съ одушевленіемъ, — то я у всякаго, у нищаго попрошу прощенія, если, сохрани Богъ, его обидѣла.
— Ну, гдѣ вамъ, — сказалъ Степанъ Михайловичъ, — кого-нибудь обидѣть. Вы, глядите, барышня, чтобы васъ кто не забидѣлъ, вы вѣдь Божія коровка.
Всѣ засмѣялись.
Сережа пошелъ задумчиво къ себѣ, и въ этотъ вечеръ его никто не видалъ; за чаемъ мать спросила, гдѣ Сережа. Лакей отвѣтилъ, что молодой баринъ ушелъ на молотьбу.
На другой день вечеромъ Петръ Семеновъ пришелъ за приказаніями. Адмиралъ выслушалъ его и отдалъ ихъ. Когда распоряженія были окончены, адмиралъ остановилъ уходившаго Петра и сказалъ:
— Я надѣюсь, что сынъ мой извинился передъ тобою и что все это недоразумѣніе улажено. Дѣти мои, ты знаешь, всѣ тебя любятъ, но по молодости еще не умѣютъ какъ должно цѣнить тебя. Потерпи, все придетъ въ свое время.
— Благодарю васъ, ваше превосходительство, и никогда не забуду, какъ вы заступились за меня и меня поддержали, не только передъ Сергѣемъ Антоновичемъ, но и передъ всѣми. Онъ приходилъ на ригу просить у меня прощенія и обѣщался никого не обижать. Я сказалъ: „Богъ проститъ. Вы молодой баринъ, и научитесь позднѣе людей цѣнить“. Онъ весь вспыхнулъ, а потомъ сказалъ: „надѣюсь“ и ушелъ.
— Петръ, ты возьми во вниманіе, что Сережа вспыльчивъ, но очень добръ и, скажу, обѣщаетъ быть благороднымъ. Если впередъ что случится, не обижайся и пощади его самолюбіе, особенно при другихъ. Вѣдь онъ еще не молодой человѣкъ, а подростокъ.
— Не сомнѣвайтесь во мнѣ, — сказалъ Петръ Семеновъ, — мы все это понимаемъ. Вы останетесь довольны, я ужъ свое дѣло вести умѣю и барина молодого понимаю.
И Петръ, поклонившись адмиралу, ушелъ.
Однажды въ большой праздникъ послѣ обѣдни отецъ Дмитрій пришелъ по обычаю съ крестомъ и, прочитавъ молитвы, остался завтракать и потомъ зашелъ въ кабинетъ адмирала, желая переговорить съ нимъ по дѣламъ прихода. Оказалось, что онъ хлопоталъ о помѣщеніи дѣтей одной бѣдной вдовы, которая не могла содержать семейство, и о поданіи помощи больному, очень страдавшему отъ неизлѣчимой болѣзни. Адмиралъ вошелъ въ положеніе этихъ несчастныхъ и, какъ всегда, обѣщалъ немедленную помощь.