- Я, извините, не «Про это» делаю, так что при чем здесь секс? - Котова старалась достойно держать удар, но это ей плохо удавалось. - Зато мои героини умеют себя подать - и умеют себя вести, это сливки нашего общества. Они не будут скакать по пожарным лестницам, удирая от милиции. Или это тоже входит в ваше понимание счастья? На мой взгляд, это говорит об инфантилизме или дурном вкусе.
Это тоже был эпизод из жизни моего ветеринара - как-то раз на дешевом вещевом рынке, расположенном прямо в здании гостиницы, она попала в милицейскую облаву. Всех, у кого не было документов, и продавцов, и покупателей, свозили в отделение милиции. У Татьяны паспорта с собой не было - кто ж его берет с собой, собираясь на базар? - И времени, чтобы бездарно проводить его в отделении, тоже не было, но она нашла выход из положения: спустилась с пятого этажа по обледеневшей и ходуном ходившей на ветру пожарной лестнице - дело, кстати, происходило в декабре.
- Конечно, ваши дамы никогда не полезут по пожарной лестнице - для этого нужна великолепная физическая форма. И отвага, между прочим. И ни капли лишнего жира, - тут я обвела мою противницу оценивающим взглядом с головы до ног. Это было нехорошо с моей стороны: все знали, что Женя ежедневно и ежечасно борется со своим весом, но, увы, целлюлитные складочки выпирали на ее теле то там, то здесь, чаше всего на талии. - У моих героинь как раз все это есть. И они действительно достигли многого в жизни, а потому интересны публике. А чего добились ваши? Кроме статуса, конечно, - но никогда положение в обществе не заменяло личного счастья. А поздравление с Восьмым марта лично от президента - мужа в доме. Возьмем вашу последнюю героиню, Алевтину Курлатову, главного редактора журнала «Женский мир»! Я-то ведь знаю, как, впрочем, и все, кто связан с журналистикой, что муж от нее сбежал к ее же молодой репортерше - той самой, которая писала, что женщина прекрасно может обойтись без мужчины, И возраст как раз тот, на который вы жалуетесь…
- Я на возраст не жалуюсь! - в запале возопила Котова - и тут же осеклась.
Но было уже поздно. Стены маленькой монтажной, в которой временно разместился наш небольшой коллектив, затряслись, зарезонировали в такт дружному хохоту - я попала в самую точку. Женя вступала как раз в тот самый возраст, который я бы определила как «поздний бальзаковский» - 45-50 лет, когда женщина еще может урвать от жизни приличный кусок при большом старании, но пора уже подводить первые итоги. Может быть, я использовала недозволенный прием - мне по крайней мере на десять лет меньше, чем Котовой, и я ощущаю себя в полном расцвете сил.