- Не понимаю… Ничего не понимаю… Я ведь в шесть тогда была в студии, Женя как раз закончила съемку…
- Да нет же, тетя! - вспылила Тая, выведенная из себя бестолковостью тетки. - В шесть Женя еще снимала, она закончила съемку где-то в 18.30, и тогда же я проводила трех женщин - участниц ток-шоу до выхода. Ты же сама распорядилась, чтобы наш шофер развез их по домам! А в шесть ты бегала между студией и ближайшей монтажной, где сидела Света и где стоял телефон - ты кому-то пыталась срочно дозвониться.
- Да! Я же должна была договориться об аренде павильона на выставке! И целый день звонила директору - но все безуспешно…
- А когда Женя отпустила своих ученых дам, Толь Толич потребовал, чтобы она повторила вступление к ток-шоу.
Что-то у них там не ладилось, и они переписывали ее монолог три раза, что заняло минут пятнадцать.
Как выяснилось, Тамара так и продолжала бегать между студией и монтажной все это время, вплоть до начала следующей съемки, так что у нее была теоретическая возможность затеряться в коридорах и расправиться с Котовой. У Таи тоже был период, когда ее никто не видел… как, впрочем, почти у всех нас.
Верховцева, вооруженная искусственными косточками, которые моя Глаша обожает, снова взяла на себя роль собачьей няни. Из гардеробной доносилась веселая песенка:
Приходи ко мне, Глафира,
Приноси кусочек сыра…
Оксана продолжала настаивать на своем: они с Глашей практически безвылазно просидели в гардеробной до тех пор, пока за ними не прибежала Таисия, чтобы позвать в студию.
- Мы только пару раз вышли в коридор, чтобы размять ноги, но далеко не отходили, гуляли перед дверью взад-вперед, - при это она преданно глядело капитану Филонову прямо в глаза, хлопая длинными ресницами и всем своим видом изображая полную искренность. В качестве иллюстрации она прошлась по коридору, вызывающе покачивая стройными боярами, и моя собака послушно бежала за ней, даже не натягивая поводок, - она знала, что у этой приятно пахнущей тетки в кармане спрятано лакомство. Я убеждена, что Глаша делит людей не на «плохих» и «хороших», а на «дурно» и «приятно» пахнущих; то, что она сразу отнесла Оксану ко второй категории, сразу возвысило помрежа в моих глазах.
- Постойте, - прервала я ее дефиле. - Тут что-то не так. Свет… В тот вечер было совсем темно; чтобы разглядеть человека, надо было столкнуться с ним нос к носу.
- Да, - охотно поддержала меня Оксана, - почти ничего не было видно. Наверное, ты нас с Глашей просто не заметила, когда пошла в буфет.
Она бросила победительный взгляд на ментов и лучезарно им улыбнулась; это не назовешь фальшивой улыбкой - нет, она улыбнулась так естественно, так беззаботно, как женщина, которой нечего скрывать и которая привыкла нравиться - даже на мрачных физиономиях оперов появился ее отсвет. Ей просто невозможно было не поверить. Я бы тоже ей поверила, если бы не знала совершенно точно, что она врет. Только тому, кто не знаком с собачьим характером, можно внушить, что собака не учует в темноте любимого хозяина - или, того паче, хозяйку - и не подбежит к нему, радуясь новой встрече. Впрочем, менты, очевидно, были мало знакомы с повадками домашних животных - или Оксана просто их очаровала.