- Вы, хозяева, уйдите, - приказал он. - Я ее сейчас усмирю.
Мы с Марком, конечно, никуда не ушли, опасаясь за свою любимицу, - на лице парикмахера ясно проступала жестокость, и даже с оттенком сладострастия. Он протянул руку, в которую Глаша немедленно вцепилась - реакция у нес что надо, несмотря на толщину, и тогда ее обидчик рассвирепел. С криком: «Я тебе сейчас покусаюсь, паскуда!» он бросился на нее с зонтиком в руке. Но, конечно, дотронуться до псинки не успел: отстранив меня, а я уже была готова заслонить собаку своим телом, Марк перехватил руку психопата-садиста и очень вежливо выпроводил его из квартиры, сунув ему четвертак за беспокойство.
Пришлось Глафире обойтись без модельной стрижки: мы с Марком сами кое-как обкорнали ее с помощью ножниц.
Чем-то Кочетков напомнил мне этого парикмахера-неудачника… Убогостью своей, что ли. Наверное, они и пахли, на собачий взгляд, похоже. И хотя я никогда не видела на физиономии Кочеткова выражения жестокости, вполне вероятно, что у него внутри скрывалась именно эта долго сдерживаемая неистовая агрессивность. Недаром, ох, недаром Глашенька готова была съесть нашего второго режиссера…
Против Верховцевой, как я поняла, свидетельствовало то, что она одна была со мной в тот день в студии и, услыхав мой крик, сразу же, по ее словам, примчалась мне на помощь, бросив чайник в коридоре - до женского туалета, куда она направлялась за водой, она так и не дошла. Или она туда даже и не собиралась?… Сергей, который тоже навестил меня и просидел час у ложа болящей, упомянул, что и сыщикам из «Ксанта», и следователям с Петровки это показалось очень подозрительным. Но я-то помнила, как Оксана уговаривала меня не лазить на лестницу, а дождаться Майка и послать его туда; первое, что она произнесла, когда нашла меня у ее подножия, было:
- Я же говорила тебе, не лезь!
Это прекрасно отпечаталось у меня в памяти, потому что после этих слов последовал провал.
Сергей отмел мои соображения - мол, в ней говорило чувство вины. Но я привыкла верить своей интуиции - она не срабатывает редко. С Оксаной ощущения угрозы у меня не возникало.
Верховцева между тем продолжала жаловаться:
- Даже Синякова, которая, как мне кажется, не думает, что я способна на такое, и та со мной не разговаривает. Впрочем, она со всеми общается, как кошка с паршивыми собаками. По-моему, это нефинансовые неприятности и даже не криминал, а что-то очень личное. Может, она поругалась со своим гением? А может, у нее с Тайкой что-то происходит. Ведь ее отношения с Таисией - для меня загадка. Ну можно ли терпеть столько гадостей от родственников, даже если это твоя племянница! Не родная ведь дочь, в конце концов!