– Ладно. Почему мне? – спросил Руперт. Дядя Генри провёл его через парадный вход и вверх по семи лестничным пролётам на чердак.
– Потому что, мой мальчик, я сожалел о том, что случилось на Рождество. Угадаешь, почему?
– Из-за призов? – предположил Руперт.
– Нет. Таковы правила. Правила прописаны раз и навсегда, и сожалеть тут не о чем. Нет, из-за того, что ты ушёл, прежде чем мы разрезали рождественский пудинг. Мы совершенно забыли придержать тебя до этого момента. А я думаю, пудинг тебе бы понравился. Он такой сливовый, полыхающий бренди. С огоньком! Я сказал сам себе, десерт с огоньком – вот что понравилось бы Руперту! Я тебя раскусил, мальчик. Но мы, растяпы и эгоисты, позабыли придержать тебя, и вот пудинг весь съеден, а следующий будет только через год. Нужно порадовать Руперта чем-то другим, сказал я себе. Я покажу ему ЭТО!
Они остановились посреди чердачного этажа, и дядя Генри широким театральным жестом махнул вперёд и вниз, указывая куда-то. Руперт, хоть режь, не понимал, на что указывает дядя Генри. Перед ним лежала всего-навсего большая картонная коробка.
– Изобретение в этой коробке? – уточнил Руперт. Он притопывал на месте, чтобы согреть ноги и восстановить кровообращение в пальцах. Когда кровообращение восстанавливалось, пальцы начинали ужасно ныть, но по его опыту, если потопать ногами, боль проходила быстрее.
– Перестань топать. Нет, изобретение не в коробке. Коробка и есть изобретение.
– Ух. Что же, отличная коробка, – растерялся Руперт. – Хорошее изобретение. Вы планируете отправлять в ней грузы?
– Ты РЕХНУЛСЯ? Я изобрёл не коробку. Коробка изобретена давно, иначе откуда ты знаешь, что это такое? Ты сдаёшь, Руперт. Остатки твоего воображения и разума высыхают, как лужа на солнце.
– На Рождество вы называли меня гением, – запротестовал Руперт, не сдержавшись. Он смаковал это замечание дяди Генри с того самого момента, как оно слетело с его губ, похвала согревала его ночами, когда ему было так холодно, что он не мог уснуть.
– То было на Рождество, – сухо заметил дядя Генри. – На Рождество невольно скатываешься в гиперболы. Возможно, всё дело в шерри. – Тут дядя Генри заметил пришибленный взгляд Руперта и добавил: – Но, может, это просто временное помрачение твоего гения. Может, твои серые клеточки смёрзлись из-за твоей прискорбной антипатии к верхней одежде.
– И что же это тогда? – спросил в конце концов Руперт, потому что, как ему ни хотелось восстановить свой пошатнувшийся статус гения, он, хоть убей, не мог сообразить, что могло быть.
– Я бы сказал, что это очевидно, – провозгласил дядя Генри. – Это машина времени.