Потом он начал рассказывать про другие страны и народы, как они обходились без цифр вообще. Что у них не было письменности, но зато они смогли рассчитать продолжительность дня до сотых секунд. И одни из самых первых в мире поняли, что день — это не двадцать четыре часа, а намного меньше. И что есть лишние дни в году, и еще много чего такого, над чем я сама не задумывалась, потому что считала, что это само собой разумеющееся.
Мне было интересно его слушать, наверное, потому, что он говорил о том, чего я не знала. Про то, как вычислялся горизонт, как делался цемент, как римляне с помощью акведуков поднимали воду вверх без всяких мельниц, а только давлением. Он много чего еще мне говорил.
— А зачем ты с собой носишь все время фотоаппарат? — неожиданно для себя спросила я.
— Ну… Даже не знаю, просто фотографирую.
— И что тут фотографировать, коров да баранов.
— Ну почему же. Вот утром бывают сильные туманы.
Я передернулась от возможного холодного утра.
— И ты в такую рань встаешь?
— Ну не каждый день, а только когда хочется, а так…
Я перебила его.
— Зачем тебе это надо?
— А ты знаешь, кто-то и когда-то сказал, что фотограф — это историк. Нажал на спусковую кнопку, и история мгновенно остановилась. Все, ее уже нельзя повторить, она осталось только в том образе, что снял фотограф. Через десять минут этого уже не будет. Фотограф останавливает время. — Валерка показал рукой в сторону домов. — Будет все другое. Но если я сейчас сниму это, то выхвачу тысячную долю секунды из того, что безвозвратно пропадает.
— Жаль.
— Что жаль?
— Что вот так пропадает.
— Нет, в этом есть своя прелесть, — и добавил. — Иначе все жили бы прошлым.
— И все же, порой жаль некоторые моменты.
— Чувства, конечно же, не передашь фотографией, ни запаха, ни тепла. Но у зрителей есть свое воображение и, смотря на фотоснимок, они начинают чувствовать, что плоский огонь горячий, а надкусанное яблоко сладкое. В общем, это фотография.
Я посмотрела в сторону домов, на которые он только что показывал рукой, вздохнула и спросила:
— А что ты еще снимаешь?
— Не знаю, наверное, все.
— А портреты?
— Да.
— И репортажи?
— Иногда, если интересный сюжет.
— А людей?
— Что значит людей, они повсюду, как насекомые.
Он еще какое-то время философствовал на тему фотографии, а потом взял и спросил меня:
— Давай я тебя пощелкаю?
Я уже сама хотела ему предложить, поэтому тут же ответила:
— Давай.
Как будто Валерка знал, что я соглашусь.
— Тогда пошли ко мне, дома до двух никого не будет, спокойно проведем, ну, фотосессию.
— Что проведем?
— Ну, то есть, поснимаю тебя.