— Идем, — сказал Игорь и потянул Ларису за руку подальше от дома Вики. — Ты ей не поможешь.
Она и сама знала, что бесполезно сейчас к ней лезть. Ну может вечером попробовать нос сунуть.
Игорь повзрослел и уже давно не нуждался в опеке своей сестры. Лека сама стала гулять и приходить домой, когда стемнеет.
— Идем, я знаю тут одно место, покажу.
Лариса старалась не отставать и, быстро перепрыгивая через камни, шла за ним. Их маленькая тайна, что появилась случайно пару лет назад, так и осталась тайной.
— Идем сюда.
Это была старая церковь, толстые стены из красного кирпича. Ее взорвали большевики, но даже после Горбачёвского развала страны и религиозного мракобесия так и не восстановили. От времени ступени стали совсем худыми, скрипели, но как ни странно, не разваливались. Мама говорила, что мужики раньше лучше строили, добротней, а теперь и забор через год покосится.
— Осторожней, тут дыра, — предупредил юноша и переступил проем, где отсутствовала одна доска.
Лариса тут была много раз. Колокольня высокая. Правда, куполов давно уже нет. Да и самого колокола вместе с балками, что держали его, нет. И все же это самое высокое место в поселке. Они залезали, брали бинокль, что приносила Марина (она брала его у отца), ложились на почерневшие доски и часами рассматривали крыши домов.
Лариса, пыхтя, поднялась, осторожно коснулась перил, но те были крепкими, словно их недавно установили. Деревья, деревья, они такие кудрявые. Они скрывали дома, и только пяточки огородов светились как проплешины у старой козы, что жила у бабы Нюры.
— На, — Игорь достал из кармана сливы и протянул ей.
— Откуда?
— Отец вчера привез из города. Они сладкие, — он сел и свесил ноги вниз.
— Я боюсь, — раньше бы она не задумываясь повисла на перилах, но сейчас осторожно подошла к краю и посмотрела вниз.
Почему-то он ей нравился. Такой глупенький, даже наивный молчун. Мог просидеть целый час и не сказать ни слова. «Что там у него в голове?» — думала она, присматриваясь к тому, как он жевал свою сливу. Прозрачный пушок на губе, лохматые брови и этот взгляд. От него она иногда вздрагивала, правда не понимая почему. Словно булавка пронзал ее насквозь, как мотылька.
Лариса улыбнулась, посмотрела вверх: ни одного облачка, чисто-чисто. Она легла, раскинула в стороны руки и, прикрыв глаза, стала слушать. Даже тут, на самой высоте, она слышала, как мычат коровы, что пасутся за рекой, как кузнечики стрекочут где-то там внизу. Лариса услышала писк стрижей, в детстве ходили к обрыву, и с мальчишками доставали птенцов. Но после того как ее выпорол отец и сказал, что так нельзя, она перестала их доставать. Просто приходили к обрыву и смотрели, как стрижи кружились над головой и безошибочно находили свою норку.