Так оно и было – во всяком случае на истории Британской империи. Мы затесались между сотней студентов в гулкой многоярусной аудитории и прослушали слегка интересную, но больше скучноватую лекцию об империализме, капитализме и военной экономике. Я послушно корябал заметки, чем не мог похвастаться бородатый парень, сидевший двумя рядами ниже и игравший все занятие на мобильном в «Энгри вингс».
– Ну, как тебе? – спросила Кэссиди, как только лекция закончилась. Все высыпали из аудитории, и она потащила меня к ближайшей кофейной тележке.
– Интересно, – ответил я, поскольку именно это она и хотела услышать.
– «Хоть это и безумие, но в нем есть последовательность»[18]. – Кэссиди широко улыбнулась и высыпала в кофе сахар. – «Гамлет». К слову, нам пора на лекцию по литературе семнадцатого века.
Войдя в лекционный зал, я сразу понял: что-то не так. Что не так, стало понятно, когда я увидел учебные пособия.
– Кажется, мы ошиблись аудиторией, – прошептал я. – Уходим?
Но тут на кафедру поднялся профессор в странном галстуке с плоским концом, и нам с Кэссиди оставалось лишь сидеть и слушать его.
Нас каким-то образом угораздило попасть на лекцию по органической химии. В одиннадцатом классе я проходил углубленный курс по химии, и впечатления у меня остались далеко не самые приятные. Естественно, я сделал вывод, что органическая химия ничем не лучше общей и будет ее тягостным продолжением.
Профессор, миниатюрный выходец из Восточной Европы, увлеченно поглаживавший свою светлую бороденку, закатал рукава. Он нарисовал на доске две углеводородные цепочки – моих знаний, слава богу, хватило их распознать. Одну – в форме буквы «M», другую – в форме буквы «W».
– Кто скажет, в чем разница между ними? – спросил он, обведя зал внимательным взглядом.
Никому не хватило смелости высказать догадку.
– Разницы нет, – наконец ответил он сам на свой вопрос. – Молекулы идентичны, если рассматривать их в трехмерном пространстве.
Он поднял две пластиковые модели и одну из них повернул. Они действительно оказались одинаковыми.
– А теперь, если вы не против… – продолжил он, рисуя на доске новую пару молекул. – В чем разница между ними?
Это был просто взрыв мозга – то, как я мог теперь писанину с доски вообразить в виде настоящей молекулы и увидеть именно то, о чем спрашивал профессор.
– Да ладно вам. Неужели никто не играет в «Тетрис»? – насмешливо поинтересовался профессор, вызвав смех.
– Это противоположные цепи одной молекулы, – крикнул кто-то.
– Они противоположны, – повторил профессор, взял новые две модели и повернул их, – так же, как ваша левая рука противоположна правой. Они – зеркальное отражение друг друга, и мы их называем энантиомерами.