– Они не лузеры. И мы с Кэссиди просто друзья.
– Ага, – рассмеялась Шарлотта. – Ведь столько девчонок, видя тебя, только и думают: «Вот с этим парнем я буду просто дружить».
– О чем ты?
Я был твердо уверен, что большинство девчонок, видя меня, только и думали: «Этот парень чуть не погиб на вечеринке у Джонаса. Был звездой спорта, а стал калекой. Печально».
Я поднял бровь, выжидая, когда Шарлотта озвучит то, о чем все думают, но помалкивают. Вместо этого Шарлотта, раздраженная мной, со вздохом хлестнула рукой по юбке. Я помнил ее этот жест с тех безмятежных дней одиннадцатого класса, когда мы только начали встречаться.
– Боже мой, Эзра! Пойми уже наконец. Ты сейчас весь из себя мрачный и депрессивный, и не спрашивай у меня почему, но тебе как никому идет печальный, задумчивый и недосягаемый вид. Ты можешь получить любую девчонку, поэтому забей на своих социальных изгоев и перестань страдать из-за растяжения связок.
Из-за растяжения связок… ну да. Я даже не знал, что на это сказать, поэтому ответил в своей обычной манере, свойственной мне при общении с Шарлоттой – а точнее, при общении со всей группкой бывших друзей: пожал плечами и промолчал.
– Слушай. – Шарлотта шагнула ко мне и мило надула губки. – Я устраиваю в следующую пятницу вечеринку. Ты ведь придешь?
А вот теперь она точно флиртовала со мной. Что мне было совершенно не нужно.
– Вообще-то, нет. Я занят.
– Чем?
– Турниром по дебатам, – ответил я, довольный собой. – К сожалению, он займет все выходные. Меня не будет в городе.
– Ты шутишь?
Я наклонился, сократив расстояние между нами и прекрасно осознавая: мне сойдет с рук все, что бы я ни сказал.
– Нет, я серьезен, как автоавария.
И, прежде чем вернуться к столу, одарил ее своей самой обворожительной улыбкой.
По пути к машине я обернулся лишь раз. Солнце садилось, и на стоянке зажглись гирлянды, натянутые между двумя пальмами. Но даже в багряном свете вечернего неба и сиянии сотен крошечных лампочек, отражавшихся в окне «Ин энд аут», я хорошо видел своих бывших друзей – трех человек, занявших большую угловую кабинку. Они уже завершили свой ужин, но не освобождали самый лучший столик закусочной, сидя за ним так, будто имеют на это полное право.
Не так давно я сидел там вместе с ними, поглощая двойной бургер после теннисной тренировки и макая картофель фри в молочный коктейль, чтобы Шарлотта взвизгивала от отвращения. И смеялся над мающимися дурью Эваном с Джимми, которые нарочно своими глупыми выходками проверяли на прочность мое терпение.
– Нас отсюда когда-нибудь выкинут, – предупреждал я, качая головой. – Сфоткают в идиотских бумажных колпаках и повесят на стену, чтобы пристыдить.