— В канасту играете? — спросила Лоуэнстайн.
— Во что, извините?
— В канасту. — Лоуэнстайн взглянула на часы: муж, наверное, сейчас купает младшего. Родерик должен быть на своем наружном посту. Бен с Эдом перед возвращением в участок прочешут весь район, а ее старшая дочь, наверное, будет, как всегда, недовольна, что ее заставляют мыть посуду. — Боюсь, хозяйка из меня никудышная. Лоуэнстайн положила половину сандвича назад на светло-зеленое стеклянное блюдо, которое ей так понравилось.
— Вы совершенно не обязаны развлекать меня, доктор Курт.
Тем не менее Тэсс, отодвинув блюдо, попыталась завязать разговор:
— Ведь у вас как будто есть семья?
— Это слабо сказано — целая куча народа.
— Нелегко, наверное, сочетать такую работу, как ваша, и заботиться о семье.
— Чем труднее, тем веселее.
— Завидую. А вот я всегда избегала всяких осложнений. Можно задать личный вопрос?
— Если позволите потом задать такой же вам, — давайте.
— Справедливо. — Тэсс уперлась руками в стол и наклонилась к собеседнице. — Скажите, а каково вашему мужу жить с женщиной, чья работа не только отнимает массу времени, но и всегда сопряжена с опасностью?
— Наверное, ему приходится нелегко, точно нелегко, — тут же поправилась Лоуэнстайн. Она глотнула пепси-колу, которую Тэсс разлила по тонким резным бокалам. Такие образцы Лоуэнстайн держала бы исключительно как выставочные. — Нам пришлось через многое пройти. Пару лет назад мы даже решили расстаться, чтобы испытать друг друга. Длилось испытание тридцать четыре с половиной часа. Короче, мы попросту до безумия влюблены. А это, как правило, помогает пережить все.
— Счастливая вы…
— Это правда. Даже когда мне хочется запустить в него чем-нибудь тяжелым, я все равно счастлива. Теперь моя очередь.
— Валяйте.
Лоуэнстайн долго, испытующе смотрела на Тэсс.
— Где вы покупаете одежду?
Тэсс настолько поразил вопрос, что она расхохоталась даже не сразу. Впервые за весь день она почувствовала легкость.
На улице Родерик и коренастый чернокожий детектив по прозвищу Толстяк по очереди прикладывались к термосу с кофе. У Толстяка разболелась голова. Постоянно ерзая на месте, он раздраженно пробурчал:
— Черта с два появится здесь этот тип. В вечер ней смене — Маллендор. Если кто-нибудь поднимает воротник, стало быть, он на месте. А мы здесь только зады отмораживаем.
— Все должно случиться сегодня вечером. — Родерик налил Толстяку очередную чашку и посмотрел на окна Тэсс.
— Почему это? — Толстяк шумно зевнул и в который уж раз выругал про себя этот чертов антигистамин, из-за которого и нос и мозги отказываются работать.