Поэтому свободное время я посвятил налаживанию контактов с ремесленным людом в Саэмдиле. Моим доверенным лицом, можно сказать, резидентом там стал Фуртах. Старый ювелир виртуозно выполнял заказы, связанные с работами по металлу. Его сын, Фурт, оказался прирожденным коммерсантом и, почуяв деньги, носился между Саэмдилом и Донудилом – первым городком на Дону, куда ходили регулярные почтовые баржи. Наблюдая его энтузиазм, я подозревал, что меня обдирали как липку, но на доходы наркоторговца я мог себе это позволить. Кроме того, деньги не были моей целью ни разу. Это было лишь средство, которое, конечно, было бы разумно использовать рационально, но еще более важным для меня было время. Вовсе не для того я добровольно покинул Землю, чтобы наслаждаться скромной жизнью в глуши, перемежаемой регулярными полетами тайком над пустошью. В принципе, я подозревал, что, если поискать, то, возможно, рядом с монументами нашелся бы еще один маячок. Но мысль об этом я старался держать еще глубже, чем мысли об Ане.
Очень скоро по моим чертежам стали прибывать наборы шпангоутов и прочий материал для строительства нового самолета. Фуртах блестяще выполнил мой заказ по созданию приводов для машины. Сам по себе, без активных ядер, двигатель был просто сложным механизмом непонятного назначения. Но стоило мне установить в специальную державку решетку из залитых смолой кристаллов гипса, как под действием импульса на одном из боковых лепестков вертушка, напоминавшая земную – которой там измеряли скорость ветра, – провернулась, подставляя следующую «чебурашку», и завертелась непрерывно. Скорость вращения регулировалась центробежным регулятором. Момент от вертушки через редуктор из зубчатых колес передавался на державку для активного ядра, и решетка кристаллов завращалась, подобно радару боевого корабля. Я посмотрел на рабочую «чебурашку» – бронзовый шар, установленный заранее в фокусе, – та со скрипом провернула самодельный ворот с подвешенным грузом – мое изобретение для измерения развиваемой движителем тяги. Отлично! Честно говоря, я и не рассчитывал на такую мощь – положил груз с большим запасом, собираясь измерить тягу, скидывая тяжелые бронзовые блины. Выйдя из фокуса, «чебурашка» рванулась обратно, блины лязгнули, трос лопнул, не выдержав, и «чебурашка», вернувшаяся в фокус, выстрелила, как ядро. Правда, недалеко, но грохота было предостаточно.
Основную проблему с механизмами представляло то, что в местной культуре не сохранилась традиция изготовления подшипников и зубчатых колес. Для того чтобы Фуртах смог изготовить нужные мне зубчатые передачи, ему пришлось по моим чертежам сначала построить станок, и уже на нем долбить зубы. Что касается подшипников, то пришлось ограничиться подшипниками скольжения – благо разнообразные сплавы меди на Мау были в широком ходу. Отдельной темой была смазка всей этой машинерии. Я подозревал, что пилот этого самолета, то есть я, будет выглядеть как профессиональный смазчик – с масленкой, намертво прикрученной к руке. Возясь с двигателем, я постоянно возвращался мыслями к моей скелле. Насколько было бы проще, будь она здесь. Для нее создать активное ядро – дело пары секунд, и при этом без механизмов, без передач, без смазки и без зубчатых колес.