В это время его старший товарищ – Эрик Флэгг, столяр, – открыл в Мейденхеде ремонтную мастерскую. Отец нанялся к нему, освоил столярное ремесло, снял каморку. Сблизился с Эриком и его женой – та, администратор в стоматологическом кабинете, возглавляла местный любительский театр. Однажды в выходной его попросили помочь с декорациями к фарсу Эйкборна[4] в клубе – художник-оформитель повредил руку, а Эрику не под силу было собрать в одиночку все ширмы и мебель. Думаю, для отца это было не первое знакомство с театром (он почти не рассказывал о постановках, к которым приложил руку), но этот случай наверняка разжег в нем интерес. Могу лишь предположить, что в новой работе он нашел источник вдохновения, что ему понравилось воплощать замыслы художника, делать их зримыми. Возможно, он поверил, что его талант и скрупулезность пригодятся в театре, коль скоро их нигде больше не ценят по достоинству.
Основы монтажа декораций он изучал по библиотечным книгам, а секреты плотницкого мастерства узнавал от Эрика. В импровизированной мастерской у Эрика в гараже он экспериментировал с материалами – древесиной различных пород, оргстеклом, пенопластом, цементом, эпоксидной смолой. Методом проб и ошибок учился экономить на материалах, превращать грубые наброски в простые декорации, которые легко собрать и разобрать. Он строил декорации к школьным спектаклям – брал за основу эскизы учителей-энтузиастов, и те восхищались его талантом. Его имя и телефон передавали клубам и драмкружкам, а оттуда – профессиональным театрам и небольшим гастрольным труппам. От мелких заказов не было отбоя. “Брал он в десять раз меньше остальных, – рассказывал мне Эрик, – а делал в десять раз лучше. Я ему твердил: ставку назначай приличную, не скромничай, – но он не ради денег этим занимался, твой отец. Горбатился на стройке за шестьдесят фунтов в день, а потом собирал декорации за пинту пива и пакетик чипсов. Он всегда был бессребреник”. На год Эрик приютил его в гараже – разрешил хранить материалы, брать инструменты. “В гараже у него была своя нора. Как освободится, вечно там пропадает – включит радио и орудует пилой. Он там появлялся чаще, чем мой брат. Его было оттуда не вытащить”. Отец поднабрался опыта – хватило бы на неплохое портфолио. “Впрочем, зарабатывать этим на жизнь он и не надеялся, – вспоминал Эрик. – То есть все мы ему твердили: ты мастер, хоть сейчас в Национальный театр главным декоратором. Я грозился: если не уйдешь от меня и не выбьешься в люди, уволю, – но в себя он не верил, в этом плане точно. А когда он встретил Кэтлин… скажем так, я заполучил назад свой гараж”.