– Погоди, погоди, лучше не… – бормотал он.
– А ты сиди тут, – велел ему отец. – Мы скоро, обещаю. А потом развезу вас по домам.
Кью-Си, похоже, поверил его спокойному голосу и выпустил меня.
Отец подобрал мою сумку и толкнул меня в спину, к калитке. Ноги мои послушались. Я отодвинул щеколду и вошел в палисадник. Ступеньки крыльца заросли одуванчиками.
– Ну же, звони, – велел отец.
Я нажал на кнопку, и раздался звонок – резко, не по-домашнему. Выходить никто не спешил, и отец, потеряв терпение, шагнул к двери, нажал на звонок и не отпускал. И тут в заднем кармане его вельветовых брюк я заметил что-то объемистое.
Я мог бы сколько угодно утверждать, будто не знал, что он там прячет, пока он не достал эту штуку и не пустил в ход. Но я знал – догадался. Понял по очертаниям, откуда это взялось. Из ведерка в багажнике.
⇒
Хлою пришлось ждать долго. Уже давно перевалило за полдень, а она вышла к нам нетвердой, шаркающей походкой, будто только что продрала глаза после пьяной ночи. Темные волосы были спутанные, тусклые. Она была в белой майке и комбинезоне, одна лямка сползла с плеча. Ноги босые, на лодыжке браслет из радужных бусин. Скудный дневной свет словно подкосил ее – она как-то съежилась, когда он хлынул ей в лицо. Увидев нас, она рассмеялась изумленно, хрипловатым “хо-хо-хо!”.
– Никуда не деться! Никуда от тебя не деться! – сказала она резко. – Ты меня просто не слышишь – да, Фрэнсис?
Но отца ее неприветливость не смутила, он лишь прижал меня к себе покрепче, голова моя уперлась ему куда-то под мышку.
– Поздоровалась бы, хоть из вежливости, – сказал он. – Если учесть, сколько мы проехали, чтобы с тобой повидаться. Нет, не ради тебя одной, но ты меня поняла. Издалека приехали!
Она мрачно оглядела меня, но промолчала.
– Не смотри ты на него так, – сказал отец. – Он ни в чем не виноват.
Тут она, видимо, поняла, что беседа принимает непредсказуемый оборот. Видно было, что она вдруг встревожилась, если не испугалась. Рука ее дернулась закрыть дверь. Она отступила на шаг.
– Послушай, отвяжись от меня, ладно? Не о чем нам больше разговаривать.
– Ну уж нет. Я считаю, ты должна извиниться перед моим сыном.
– Перед кем?
Отец потрепал меня по макушке:
– Кстати, его зовут Дэниэл. Да ты и так знаешь.
Хлоя меня словно не замечала.
– Вот что, если ты не уберешься, мне придется…
– Что? Да хватит, это Дэниэл хочет с тобой поговорить, а не я. – Отец шагнул вперед. – Он не понимает, в чем дело. Мы ждем и ждем, все наши планы рушатся. Видишь ли, мы сегодня на съемки не попали. Да и вчера, если на то пошло. А я ему наобещал с три короба. Вот я и подумал – может, ты ему объяснишь почему?