Тишину нарушал лишь птичий щебет.
Хлоя вытерла рот, оглянулась. Тут я заметил, какая она худая по сравнению с Карен, тем более с мамой, – грудь плоская, плечи выпирают из-под майки, как яичные скорлупки. Она явно соображала, что бы мне такое сказать. И тут ее, похоже, осенило – видно, поняла, что мое появление для нее благо, а то и спасение. Должно быть, решила, что раз я здесь, значит, бояться нечего. Оглядев меня сверху вниз, проговорила:
– Не знаю, что и сказать тебе, Дэниэл. Твой отец таких дел натворил.
– Все нормально. – И я кивнул.
– А вот и ненормально. – Отец вытолкнул меня вперед. – Ничего нормального. Может, мы зайдем, поговорим?
– Ты уж извини, только я вас не впущу. – И Хлоя попыталась захлопнуть дверь. Но отец был к этому готов – швырнул через порог мою сумку, та застряла в дверях, и не успела Хлоя ее отодвинуть, он сказал:
– Хотя бы в туалет ему можно?
– Не надо, папа, я не хочу, – вмешался я.
– Тсс! Хлоя не против.
Она задумчиво прищурилась:
– А что потом? Вы уйдете потом?
– Да. Обещаю.
Хлоя не глядя забросила мою сумку вглубь коридора.
– Пока не выйдете, сумки вам не видать, – сказала она. – Я вам ее скину в окно.
– Не ярись. Просто захотелось, чтобы ты в глаза ему посмотрела, только и всего, – объяснил отец. – И тогда мне точно станет получше. Думаю, ты понимаешь, о чем я. – Он стоял, потирая щетинистый подбородок. – Да, и вот что еще. Это тебе. Ты просила вернуть. – Он снял джинсовую куртку и бросил плавным движением, Хлоя поймала куртку одной рукой.
И сказала:
– Для начала, я ее тебе не одалживала.
– Верно, не одалживала, просто я нелегко расстаюсь с вещами, сама понимаешь. – Он чуть выждал. – Так можно в туалет?
– Ему можно. – Хлоя кивком указала на меня. – А ты стой здесь.
– Ну, беги, Дэнни.
Я не двинулся с места.
– Давай уже! – резко сказал он.
Я переступил порог.
– Он расстроился, до слез, – объяснил отец. – Сама видишь, глаза у него мокрые. Всю дорогу ревел.
Хлоя не нашлась что ответить.
Если бы не две чашки чая за завтраком, я бы еще потерпел, но Хлоя делала мне знаки – давала сигналы, как самолет после посадки, – и я поддался. Она не спускала глаз с отца, когда закрывала дверь.
– Прямо по коридору, налево от кухни, – сказала она. – Ничего не трогай.
Во всем доме не горела ни одна лампочка, только из кухни пробивался свет. Где-то в глубине играла музыка – рваный танцевальный ритм, завывания труб, что-то похожее на джаз, но не совсем. Деревянные панели в коридоре были выкрашены в серо-голубой цвет. Не знаю, кто делал в доме ремонт, но уж точно не отец – краска легла неровно, пятнами. В раковине высилась гора посуды, за окном валялись в густой траве пластмассовые стулья. На плите остывала гигантская сковорода. Представь, будто ты прямо с улицы зашел в дом к чужим людям, – примерно так я себя и чувствовал.