Барнум с гордостью рассказал, что в городе более трёхсот тысяч жителей, и с каждым днём их становится всё больше. Амелия поражалась, как можно променять океан, или лес, или чистое поле на городскую тесноту, где жить приходится практически друг у друга на голове среди свободно бродящих по улицам свиней. Она и себе самой удивлялась, как её угораздило сделать такой выбор. Нью-Йорк считался чудом, но оказалось, что тут яблоку негде упасть.
Что касается самого Барнума… Она видела, как он на неё смотрит. Как на собственность. Как на одно из чучел, на которые глазеют посетители музея.
А ещё она заметила, как Леви Лайман пытается вступиться за неё перед Барнумом, как намекает взглядом, что лучше смолчать и предоставить переговоры ему, и как твёрдо, не допускающим возражений тоном он излагает условия контракта. Своим поведением он ясно дал понять, что взялся её защищать. Хотя она и не нуждалась в защите, это было очень трогательно.
Амелия согласилась, пусть защищает, ей же нужно хорошенько присмотреться к Барнуму. Может, она и не понимала некоторые мудрёные слова, зато могла догадаться по выражению лица собеседника, и была далеко не глупа, уж будьте уверены.
Намерения Барнума ей были вполне ясны – как можно туже набить карманы за её счёт, а саму оставить с носом.
Ну, этого Амелия не допустит. У неё своя цель, на которую нужны деньги, и чёрта с два он её обманет. Не для того она переплыла океан, чтобы её надували всякие мошенники.
А ведь он до сих пор не знает, что она настоящая русалка! При этой мысли Амелия не смогла сдержать усмешку. Явно уверен, что у неё не все дома. Посмотреть бы на его физиономию, когда он увидит превращение. Вот уж она повеселится, когда утрёт ему нос.
Амелия перевернулась на спину и уставилась на едва различимые впотьмах трещины в потолке. Втянула носом воздух и выдохнула через рот, изображая шум прибоя.
Если закрыть глаза, можно притвориться, что ты дома, в хижине, рядом спит Джек, и услышать, как волны разбиваются о подножие утёса.
От давки на палубе парохода Амелия поморщилась. Неужели её повсюду будут преследовать эти полчища людей?
Несмотря на то, что она уже три недели жила в доме Барнума и частенько гуляла по улицам Нью– Йорка неизменно в сопровождении Леви Лаймана, который, как она подозревала, исполнял инструкции Барнума не спускать с нее глаз, Амелия никак не могла привыкнуть к тесноте. Со всех сторон на неё напирали надушенные потные люди, от которых пахло мокрой шерстью, табачным дымом или накрахмаленными нижними юбками. В этой давке было просто не продохнуть, казалось, даже воздуха на всех не хватало.