Гейб совершил быстрый бросок, намереваясь схватить ее, но Келси уже соскочила с кровати.
– Вернешься откуда? – уточнил Гейб, протирая глаза.
– Мне нужно пройтись. Хочу проведать Дубля. Глядя на то, как она натягивает джинсы на голое тело, Гейб громко сглотнул слюну.
– Между прочим, сейчас начало второго ночи.
– Я знаю… – Келси сражалась с футболкой, воротник которой был чересчур узким. Наконец ее взъерошенная голова показалась в отверстии. – Меньше чем через восемь часов мы будем в Бельмонте. Разве могу я спать? А вот ты – засоня.
Она откинула назад волосы и наклонилась, чтобы зашнуровать ботинки.
Гейб не стал возражать, хотя последнее утверждение и показалось ему спорным.
– Я пойду с тобой.
– Ладно, спи уж… Я быстро. Но он уже сидел на кровати и приглаживал пятерней волосы.
– Я пойду с тобой.
– Ну тогда догоняй.
С этими словами Келси выскользнула из спальни и быстро спустилась по лестнице.
Июньская ночь показалась Келси такой прекрасной, что у нее невольно захватило дух. Теплая, чуть-чуть ветреная, звездная, она была напоена запахами молодой жизни. Откуда-то из холмов доносились крики сов, возле крыльца благоухал куст белоснежного жасмина, а чуть дальше в симфонию полуночного часа вплетали свой аромат шток-розы. Лунный свет посеребрил крыши хозяйственных построек, окружив их своей волшебной, древней аурой.
Возможно, подумала Келси, это ее волшебная сказка, ее зачарованная страна, ее личная, счастливо сбывшаяся мечта. Трагедия привела ее в эти края, но она же открыла перед нею золотые врата будущего. Впрочем, все волшебные сказки начинались с трагедий и были полны сирот, заколдованных принцев, коварных изменников и утраченных любимых;
Но зато у всех сказок был счастливый конец. Возможно, именно поэтому Келси неосознанно провела аналогию между ними и событиями последних месяцев, и если уж она оказалась в сказке, то обязана позаботиться, чтобы добро восторжествовало. Она не сдастся и докопается до правды, чего бы это ни стоило.
Она снова встретится с капитаном Типтоном и с Чарльзом Руни. Она поговорит с Герти, с Моисеем и, конечно, с самой Наоми – словом, со всеми, кто имел хотя, бы малейшее отношение к смерти Алека Бредли.
Но этим она займется потом. Через неделю. Пока все ее помыслы были о Бельмонте и о скачках.
Негромко рассмеявшись, она остановилась и подняла взгляд к звездному небу. Да, у нее было все это – и великолепие праздников, и мужество жокеев и лошадей, и пролитый пот, и азарт, и захватывающая красота стремительных двух минут, в которые вложено столько труда, таланта, воли.